Сергий Чернец - Рассказы и эссе

Но вот вопрос: как может возникнуть идея бессмертия, если все люди смертны? А всё дело в том, что бессмертие не идея, некое самочувствие жизни человека.

Бессмертие состоит в работе над чем-нибудь вечным, а вечно всё (!), потому что мы строим и делаем для людей, для человечества, для новых поколений, которые идут за нами, подрастают. И с этим согласен был Лев Толстой: «бессмертие, разумеется, неполное, осуществляется, несомненно, в потомстве».

Идея о бессмертии – это сама жизнь, живая жизнь, (которая никогда не кончится), это её окончательная формула и главный источник истины и правильного сознания человечества, – вторил классику и другой классик – Достоевский.

А жизнь, так тесно связанная с вечностью и бессмертием? Она охарактеризована была давно-давно, в «Упанишадах». Упанишады являются комментариями к текстам древних «Вед» – священных книг, древнеиндийских философских трактатов.

Жизнь понималась как дыхание: «Жизнь – дыхание, ибо пока в теле пребывает дыхание, до той поры пребывает жизнь. Живет лишенный речи, зрения, слуха, живет безумный, безрукий и безногий, но воистину никто не живет без дыхания».

Ценность человека познается после его смерти.

Спрашивал мудрец Конфуций: «Как мы можем знать, что такое смерть, когда мы не знаем, что такое жизнь?».

В жизни все вещи отличаются друг от друга, а в смерти все одинаковые. При жизни отличаются друг от друга умные и глупые, знатные и низкие; в смерти же одинаковы тем, что все смердят и разлагаются, гниют и исчезают… – как заметили древние умники.

Жизнь это то, что люди больше всего стремятся сохранить и меньше всего берегут.

Кто-то из умных выставил «приговор» жизни (Блез Паскаль): «Вообразите, что перед вами множество людей в оковах, и все они приговорены к смерти, и каждый день кого-нибудь убивают на глазах (у всех) остальных, и те понимают, что им уготована такая же участь, и глядят друг на друга, полные скорби и безнадежности, и ждут своей очереди.

И еще: не стоит плакать из-за того, что мы не будем жить сто лет спустя – это столь же безумно, как плакать из-за того, что мы не жили 100 лет назад.

Жизнь сама по себе – ни благо, ни зло: она вместилище и благо и зла, смотря по тому, во что вы сами превратили её. Все зависит от человека.

Подобно тому, как хорошо прожитый день приносит счастливый сон, так и хорошо прожитая жизнь влечет за собой счастливую смерть.

Это звенья семьи, звенья рода, связанные между собой глубокими интимными отношениями, которые обычно люди прячут от посторонних глаз. Тут нужно учитывать такие неуловимые нюансы, как психологическая несовместимость или наследственность; и такие вещественные и грубые, как порки-наказания, попреки куском хлеба, власть родительского авторитета. Тут вырастает конфликт не в каком-то ограниченном смысле; – тут речь идет о конфликтном состоянии, вырваться из которого человек не может.

И конфликт отцов и детей неизбежен.

Есть четкая грань, разделяющая отцов и детей. Эта грань – время.

Люди разных возрастов живут, в сущности, в разных потоках времени. Понятие «сегодня» не однозначно: для «маленьких» молодых людей – «сегодня» это будущее, у них еще нет опыта, нет затянувшихся душевных ран, неизбежно возникающих с возрастом, пока человек обтесывается об острые углы жизни.

Наоборот, для зрелого человека «сегодня» – это память о прошлом, нелегкий опыт страдания, терпения, примирения с остротой жизни или полного слияния с ней. Бывают так сильно втянуты, что не знают остановки, пока организм сам не остановится от износа.

Диалектика времени состоит в парадоксе: рождаясь на свет, человек попадает в «прошлое». В квартиру отцов, где старая мебель, ковер с пятном на стене, устоявшийся быт, старые связи матерей с соседями, школа старая, где учат тому же самому, чему учили и деда и бабушку, и отца и мать. Учат дисциплине, чтению и письму на старинном языке предков с немногими новыми иностранными словами. Потом город, построенный в «далеком», для молодого человека прошлом. И так всякий раз.

Поколения людей – это как потоки времени – они движутся параллельно и не с одинаковой скоростью. И это встречные потоки. Поэтому между ними неизбежно возникают противоречия, психологические вихри; и люди втянутые этими вихрями в конфликт, сталкиваются в отчаянных ссорах, в страшных мистериях домашних скандалов. Они не могут уяснить для себя, как поступить, кому сочувствовать: кто страдает больше всего, кто меньше? – одному богу известно!