Ольга Гренец - Хлоп-страна

Когда-то Степан многого ожидал от своих сыновей: в детстве оба подавали большие надежды. Первый родился, ещё когда Степан был простым московским инженером и получал 120 рублей в месяц, второй – когда его отец основал фирму по разработке программного обеспечения и сколотил состояние. Видит бог, Степан всегда делал всё для семьи, но добрые дела не проходят безнаказанно, и вот пришло время расплаты. Нет, вы только посмотрите, что они с ним сделали: он же ходячая развалина, и волосы в шестьдесят лет совершенно седые!

Ворочаясь на кровати в спальне – одной из двенадцати спален в его доме в Кэтскилле, – Степан никак не может уснуть. Просыпается в предрассветной тьме, выбирается из кровати и, нашарив тапочки, шлёпает через гостиную в музыкальную комнату, оборудованную усилителями, по качеству не хуже тех, что используют в профессиональных студиях звукозаписи. Включает запись «Кронос-квартета». Музыкальная система так хороша, что Степан слышит малейшее касание смычка о струны и чувствует, как каждое вибрато отдаётся у него где-то в основании шеи. Сложные ритмы и переливающиеся мотивы джаза когда-то заставляли его засыпать глубоким сном за считаные минуты, а теперь он только сидит в холодном кожаном кресле и дрожит.

В кошмаре, от которого он проснулся, старший сын Гоша просил милостыню на улице. Степан протянул ему деньги, но от отца сын отвернулся и милостыню не принял. Гошино лицо было грустным, и как Степан ни пытался его развеселить, какие бы истории ни рассказывал, сын смотрел на него тускло и безразлично, словно столетний старик.

В десять утра Степану надо быть в Нью-Йорке, чтобы завершить сделку по продаже своего компьютерного бизнеса. Всё уже на мази, остались чистые формальности. Долголетие бизнеса зависит от притока свежей крови, от новых идей, а Степан слишком устал, что и немудрено: он немало успел за свою жизнь. Передача прав собственности изрядно увеличит его благосостояние, но зачем ему деньги, если старший сын от них отказывается, а младшему в денежных делах совершенно нельзя доверять? И что будет делать он сам?

Нет, снова уснуть не удастся. В животе какая-то тяжесть. Степан выключает музыку и спускается вниз на кухню, чтобы налить себе молока. Высокий холестерин вызывает высокое кровяное давление – а там недалеко и до очередного путешествия в больницу с сердечным приступом. Только всему на свете, даже ограничениям в питании, должна быть мера. Он теперь один в огромном доме, и молоко – единственный надёжный способ успокоить нервы.

Так, поставить стакан на одну минуту в микроволновку, потом добавить две чайные ложки мёда, яйцо и кусок маргарина. Настоящий московский гоголь-моголь делают с маслом, но в этом пункте Степан идёт на компромисс. Добавить ещё немного виски: врачи не всё на свете знают. На днях он получил документы о разводе с третьей, американской, женой, и там ясно сказано, что квартира на Манхэттене отныне принадлежит ей. Степану бы радоваться, что летний дом, который он сам спроектировал и оборудовал, остался за ним, но сейчас он с удовольствием променял бы и свою музыкальную комнату, и огромную калифорнийскую кровать на возможность поболтать со знакомым швейцаром. В городе ему никогда не приходилось чувствовать себя таким одиноким.

Причиной дурного сна, должно быть, стал разговор с Гошей накануне вечером. Старший сын не желает приезжать в Кэтскилл, так хотя бы регулярно звонит отцу по телефону. А вот Максимилиана, который младше Гоши на шесть лет, можно отследить разве что по транзакциям, которые он совершает с банковского счёта отца. Иногда Гоше удаётся что-то узнать от общих друзей.

Гоша звонил, чтобы рассказать последние новости о брате.

– Говорят, Макс в Москве, – объявил он. – Собирается открыть в отечестве сеть бирманских ресторанов.

Благодаря веб-камере, хоть и паршивой, которой пользуется Гоша, Степану виден обтрёпанный воротник рубашки и объёмистый, бесформенный свитер, в который одет сын. Гоша – Георгий Степанович, или Джордж, как он хочет, чтобы родной отец его называл, имеет целые три учёные степени, включая докторскую по философии в Колумбийском университете, а получает зарплату чуть выше прожиточного минимума, работая в каком-то посредственном учебном заведении на Манхэттене.

– А что, у Макса может что-то получиться из этой безумной идеи, – говорит Гоша. – Хотя я слабо представляю, как именно. Русские терпеть не могут острой пищи. Не хочу тебя пугать, папа, но похоже, что он снова балуется кокаином.