Света Нахимберг - «Лоскутное» одеяло

Прошло несколько лет. Девочки выросли. Порядок в доме был всё тот же. Во время приёма пищи Иван, как всегда Иван съедал мясо с косточек (теперь Валя варила по три куска мяса на косточке), съев борщ, он отдавал один кусок: «Валькя, тябе!», следующий кусок: «Галькя, тябе!», следующий кусок: «Нинкя, тябе!». Мать и дочери доедали мясо с этих косточек, с чаем происходила та же история: Иван, насыпал сахар в стакан, Валя наливала заварку и кипяток, Иван выпивал сладкий чай, ставил стакан Вале: «Валькя, тябе!», когда она отпивала чай, он отдавал его: «Галькя, тябе!», та тоже отпивала немного чая, Иван отдавал остатки: «Нинкя, тябе!». Так заканчивался завтрак, обед и ужин в этой семье. Всю боль, обиду, жестокость по отношению к себе, переезжая из одного лагеря в другой, Иван сохранил в душе, а осталась ли душа в этом человеке? Ведь его жена и дети не сделали ему ничего плохого, за что он так с ними обращался? Валю перевели в посудомойки, потому что она часто беспричинно плакала: как можно было ставить её на обслуживание посетителей. Зато теперь она приносила домой косточки из недопитых компотов: девочки приспособились колоть их и доставать оттуда орешки. Они лакомились ими и Вале горсточку давали. Потом Иван приказал ей собирать пищевые отходы: «Хоть в этом будет от тебя толк. Заведём свинью, откормим, будет своё и мясо, и сало!». Теперь Вале приходилось приносить не только косточки из урюка, но и большое эмалированное ведро с крышкой полное остатками пищи. Купили маленького поросёночка, рядом с домами стояли дровяники, там Иван отделил в своём сарае место для поросёнка, из длинного бревна сделал корыто для него. Кормили поросёночка девочки по очереди, они ещё были малы, чтобы за один раз отнести для хрюшки поесть, они разливали пойло по маленьким ведёркам и носили по одному. Поросёночек подрастал, девочки радовались этому: они очень хотели угодить папе, чтобы он не злился на них – он частенько бил их за малейшую провинность. Галочка доросла до школы: Валя попросила у Ивана денег для дочери, чтобы собрать её в первый класс. Иван наорал на неё: «Какая школа? Учёная станет, начнёт нас с тобой позорить, слушаться не будет. Купи самый дешевый штапель коричневого цвета и сшей ей платье сама, фартук-из чёрного, вот и будет у неё форма!» «А обувь, Иван, она ведь растёт, туфельки малы стали, Ниночке отдам, а Галочке надо купить новые «на вырост». Иван нехотя добавил ей денег: «Купи кеды, они самые дешевые, не в кожаных же ей ходить-мала ещё!» Так понемногу Валя приготовила Галочке к школе форму. У Липы родился второй мальчик, от старшего остались кожаные туфельки, она принесла их Вале. Помогли соседи: кто ручку с чернильницей подарил, кто цветные карандаши, кто старый поношенный портфель, так «с миру по нитке» девочку собрали в школу. Она училась прилежно, учителя на собраниях её хвалили, даже Вале вручили «Почетную грамоту» за хорошее воспитание. Они шли из школы вместе, на повороте к их улице стоял киоск, там продавали мятные пряники, Валя купила два пряничка, один отдала Галочке, а второй-Нине. Она редко позволяла покупать им сладости, потому что Иван пересчитывал каждую потраченную копейку.

Вскоре и Ниночку надо было собирать в школу, ей «по наследству» досталось платье сестры: оно было из штапеля, а после стирки материал сел, перед тем, как шить платье Галочке, Валя постирала его, а потом раскраивала, но оно всё равно получилось коротковатым, Хорошо, что хоть на год его хватило: оно выцвело от стирок, на рукава сшили из черной материи нарукавники, потому что на локтях платье поредело и стало как сито, а нарукавники прикрывали локти. Снова с миру по нитке собрали Ниночке портфель и первого сентября она пошла в школу. Вале так хотелось одеть своих девочек нарядно, чтобы в косичках были большие белые банты, но, увы… Иван запретил на это тратить деньги. У Галочки во втором классе принимали школьников в Октябрята, им вручали старшеклассники красные звёздочки с портретом Ленина внутри. Все гордились этими значками, но когда Галя пришла домой, дома был отец. Он рассвирипел, подскочил к Гале и вырвал с фартука звёздочку: «Чтобы больше я этого не видел!» Галя ничего не могла понять, расплакалась и пошла к маме. Валя спросила: «Что случилось? Тебя во дворе избили мальчишки?» Галя продолжала плакать и показала на дырочку от значка. Валя успокоила её и расспросила, что же случилось? «Меня приняли в «Октябрята», выдали красные звёздочки, а папе это не понравилось, он оторвал её-вот и дырка в фартуке. Галя снова заплакала: «Как я завтра пойду в школу?» Тогда Валя решилась рассказать дочери о том, что их папа отсидел десять лет в лагерях (это тюрьмы так называли). Он много пережил и настрадался за эти жестокие годы. Он не был преступником: Валя рассказала обо всём ей подробно: тогда такое было время… Валя снова пошла к Жене: у неё дети были пионерами, может звёздочки сохранились. Ребята начали рыться в коробке с игрушками и нашли таки звёздочку, они вручили её Вале и та радостно пошла домой. Там она подозвала Галю к себе, та уже сняла форму и переоделась в домашний халат. Валя радостно показала ей звёздочку и сказала: «Я дырочку заштопаю, но ты дома её не надевай! Придёшь в школу, тогда оденешь. А на обратном пути сними и положи в портфель, чтобы не расстраивать папу». Так и сделали. Ниночка тоже училась хорошо. Они были обе очень любознательные девочки. В подвальном помещении школы находилась столовая: там бесплатно кормили завтраками детей из малообеспеченных семей. В основном давали разные каши, булочку и компот. Это было большим подспорьем девочкам, потому что утром они не завтракали: отец рано уходил на работу, а без него они не могли самостоятельно поесть. Особенно им нравилось, когда каша подгорала, многие школьники отказывались её есть. Вот уж где они наедались: им давали столько каши, сколько они хотели. Повара смотрела, как они жадно едят эту кашу и плакали от жалости к ним, они представили, как их кормят дома, но многого они не знали, потому что девочки никогда не жаловались на родителей. Повар иногда приходила к ним в классы и давала пирожки или булочки, оставшиеся от сытых детей. Дома ужин был по распорядку: «Валькя, тябе! Галькя, тебе! Нинкя, тябе!». Дети уже привыкли, но они не могли привыкнуть к побоям: за каждую малую провинность, они так громко кричали: «Папочка, не бей! Я не буду больше так делать!» Но отца эти слёзы и крики не трогали, он ещё больше ожесточался, Валя вырывала из его рук девочку и уводила в другую комнату. Соседи слышали плач и крики девочек, но ввязываться в дела чужой семьи они не могли. Однажды Нина забыла на подходе к дому снять с фартука звёздочку и пришла так домой. Отец увидел эту звёздочку, его глаза налились кровью, он стремительно снял брючный ремень и, не разбирая чем бьёт, жестоко бил девочку, она вывернулась из его рук и кинулась к окошку: они жили на первом этаже, она думала, что без проблем убежит, при этом она кричала изо всех сил: «Помогите! Помогите! Папа убьёт меня!». Она распахнула окно, но тут отец снова схватил её, теперь за косичку, нагнул Нину и стал бить её по спине и ремнём, и пряжкой. Нина от боли обмякла и потеряла сознание… В это время пришла Валя, она всё поняла, быстренько принесла нашатырь и стала приводить её в чувство. Ей никак не удавалось, она очень боялась, что потеряет свою девочку. Она попросила Ивана, чтобы тот вызвал «скорую». Иван стоял набычившись: он понимал, если приедет «скорая», они обязаны будут сообщить об избиении ребёнка в милицию. Нина пришла в сознание: она ничего не понимала, что происходит, у неё только сильно болело всё тело. Валя начала выспрашивать, что случилось, из-за чего её так жестоко избил папа? Она отрывочно начала вспоминать случившееся. Валя плакала вместе с ней, уговаривала её никому не рассказывать, а то папу снова посадят в тюрьму. Нина сговорчиво кивала маме головой, но от этого у неё начала кружиться голова и её вырвало. Валя быстренько всё убрала, положив Нину на кровать. Она не разрешала ей вставать, может быть это сотрясение мозга, она принесла к кровати Нины горшок и ухаживала за ней. «Что ты хочешь покушать, я приготовлю специально для тебя?» «Я ничего не хочу, меня сильно тошнит». «Тогда я принесу кисленького чая с клюквой, будешь?» «Попробую, только без сахара!» У них в ванной всю зиму хранилась собранная с осени клюква: холодильников тогда в свободной продаже не было, так хранили и кусочек сливочного масла: масло без бумаги клали в холодную воду, так оно хранилось дня два-три.