Маргарита Петрюкова: Тайная жизнь Дилана Бладлесса

Чёрт, я только что пытался поделиться тем, что меня беспокоит, и что получил в ответ? Насмешки и полное нежелание хотя бы задуматься над моими словами. Спасибо, мне хватит.

Не могу больше терпеть пронзительный взгляд Лейтона. Отворачиваюсь.

– Ты собирайся, – говорит мне он. – Ехать пора.

Я рассеянно киваю, ухожу, пишу в Твиттер о том, что Children of Pestilence, возможно лишь капля в море групп, получаю десятки реплаев несогласных фанатов, утверждающих, что мы сама уникальность.

Ненадолго становится легче. Достаточно для того, чтобы я взял себя в руки и сложил вещи в чемодан.

Едем в отель. Молчим. Я делаю вид, что сплю.

Утро. Сижу в лобби отеля, проверяю социальные сети. До выезда ещё рано, но я не могу находиться в своём тесном номере. Всю ночь, пока я лежал в постели, мне мерещилось, что стены сдвигаются и вот-вот раздавят меня, поэтому лишь только чуть рассвело, я пулей вылетел оттуда.

Что-то странное творится с моим аппетитом. За последние три дня почти ничего не ел. Может, это из-за наркотиков? Но я не принимал ничего уже неделю.

На плечо мне ложится рука. Джей.

– Хреново? – спрашивает он.

Я молчу, но по моему лицу видно, что даже эпитет, употреблённый барабанщиком, не способен в полной мере описать моё состояние.

– Вот, чтобы не чувствовать себя так, как сегодня утром, не веди себя так, как вчера вечером.

После того, как у нас появились нормальные песни, мы начали думать о названии для группы. Мы все понимали, каким оно должно быть, но никто из нас не знал тех слов, при помощи которых это можно выразить.

Мы хотели, чтобы услышав наше название, высокоморальные домохозяйки морщились так, словно при них нецензурно выразились. Но при этом мы не хотели, чтобы оно звучало отвратительно. Десятки, а возможно, и сотни вариантов, были отвергнуты, пока Джей не предложил Children of Pestilence (Дети чумы – прим. автора).

Это название было достаточно неприятным, хорошо звучало фонетически и, главное, оно было серьёзным. Таким, с которым мы можем идти всю жизнь, и никто не скажет, что у группы детское название.

К тому же, оно имело и скрытый смысл. После того, как в Европе миновала чума, наступила эпоха Ренессанса, новый виток в развитии культуры, без которого мы не имели бы всех тех легендарных произведений искусства, выставленных в музеях по всему миру.

А мы – Ренессанс XXI века. Дети той чумы, которой была охвачена музыкальная индустрия, и именно мы дадим начало новой эпохе Возрождения. Мы выведем альтернативную музыку на новый уровень, тысячи групп станут нашими подражателями, миллионы поклонников будут боготворить нас.

Так мы думали, будучи детьми. Об этом мечтают все подростки, создавшие группу, и очень многие разочаровываются. Но не мы.

Да, мы не боги, но у нас в нашем тесном коллективе присутствует то единство душ и умов, которому могут позавидовать очень многие наши коллеги. Children of Pestilence – настоящие.

Мы друзья не только когда включена камера, но и тогда, когда нас никто не видит.

У нас огромная армия поклонников, которые были с нами все эти годы, с нашей первой песни, первого альбома, первого сингла, первой награды. И к ней постоянно примыкает все больше и больше людей. Число подписчиков в Твиттере и просмотров на Ютубе растет, а с ними растут и наши гонорары.

Стоп. Если все так хорошо, почему я сижу на наркотиках? Я должен быть счастлив, что вокруг меня друзья, что моя работа приносит мне удовольствие, что я имею возможность путешествовать, видеть мир, знакомиться с новыми людьми, черпать вдохновение из всевозможных источников. Упиваться им. Но я несчастлив.

Несчастлив от того, что поднимаясь на сцену, я вижу в зале сотни пустых глаз, которые смотрят на меня, слушают нашу музыку, но не слышат наше послание. В опросах, которые мы проводим на Фейсбуке, песни о несчастной любви опережают песни о настоящих человеческих ценностях. Девушки пишут мне в социальных сетях о том, что хотят заняться со мной сексом. Это тешит моё мужское самолюбие, но не удовлетворяет ораторскую жажду быть услышанным и понятым.

У меня красивое лицо, красивое тело, и с годами я научился правильно использовать их. Но я хочу, чтобы люди ценили меня не только за внешнюю оболочку.

Я прихожу домой, смотрю на висящие на стенах платиновые диски и думаю, Children of Pestilence получили их потому, что наша музыка несет в себе какой-то смысл или потому, что их фронтмен красавчик? Мне никогда не узнать истину, и меня это мучает.