Николай Шмагин: Москвич из Алатыря

– Зачем ехать, у нас выбор богатый, вот, смотрите и выбирайте, – она подвела друзей к образцам, и Мишка уверенно выбрал самый модный, серого цвета с синим отливом, и едва заметным рисунком в клеточку.

– Ну как, подойдёт?

– Неплохой, – скрывая радость, отозвался Колька, пробуя материал на ощупь, – как раз о таком я и мечтал.

– Тогда проходите в примерочную, сейчас подойдёт мастер, сделает замеры, и снова ко мне, оформляться, – приёмщице приятно было внимание со стороны такого модного и крепкого парня, как Мишка, да и заказчик тоже был премилый симпатяга.

Спустя некоторое время, друзья вышли из ателье и огляделись. Чем бы заняться в воскресный день?

– Давай возьмём пару бутылок портвейна крымского, и ко мне снова, шлягеры послушаем, Тома Джонса, например, мать нас обедом накормит. А там, глядишь, и девчонок каких-нибудь выпишем на вечерок, а?

– Как это выпишем? – не понял Колька.

– В смысле, позвоним и пригласим куда-нибудь, в кафе, например.

– Ты же знаешь, я на мели. В ателье последние гроши выложил.

– Я вчера полтинник за смену заработал, так что не журись.

– На полтинник не больно разгуляешься, так, водички попить не хватит.

– В смысле, пятьдесят рублей, – захохотал Мишка, глядя на обескураженное лицо друга. Тот восхищённо хмыкнул, везёт же людям.

– Может, Виталию звякнем? Давно не виделись. Я помню, как он помог мне работу найти, и пропал чего-то.

– Тогда придётся и Таньку с Нинкой выписать, для полного комплекта. Вот тебе и невесты, выбирай любую. Помнишь их, не забыл?

– Разве такое забудешь…

Николай ещё несколько раз бывал в этом ателье в разные годы, здесь ему сшили хороший коричневый костюм, чёрное демисезонное пальто. В «Руслане» он приобрёл по блату модный импортный костюм в полоску, покупал рубашки, галстуки, позже стал бывать в ГУМе, ЦУМе, ездил на Ленинский проспект в универмаг «Москва», там всегда вились длиннющие очереди за разными дефицитами. Впрочем, как и везде.

Ему тоже приходилось стоять в них, чтобы добыть себе модные туфли из Австрии, Югославии, или хотя бы чешские, фирмы «Цеба». Это всё же лучше, чем ботинки фабрики «Скороход». Если хочешь быть модным, если накопил денег, то руки в ноги и вперёд.

«Волка ноги кормят», – говорили тогда, посмеиваясь.

Он освоился в метро, и уже реже плутал в переходах, с другом Мишкой они покуролесили по центру столицы, где помимо злачных мест, Колька воочию увидел не только Красную площадь, но и Большой театр, библиотеку имени Ленина, старый и новый Арбат, но до полного «покорения» Москвы было ещё так далеко.

Однако Колька не спешил, впереди у него была целая жизнь, в голове роились смутные и неясные ещё планы на будущее, в котором он видел себя модным москвичом, имел собственную квартиру, машину марки «Жигули», престижную высокооплачиваемую работу, высшее образование. Но это всё в общих чертах, до конкретики он ещё не дорос.

Настало лето. Возвращаясь как-то после смены к себе в общежитие, он получил от дежурной на первом этаже телеграмму, где сообщалось, что проездом в Алатырь из Мурманска, в Москве будут мать с Вовой. Вот здорово! Он повидается с матерью и братом.

«Последний раз он виделся с матерью, когда она со Львом Игнатьевичем, её мужем, приезжала к нему в часть, где он проходил службу в СА, навестить сына.

Тогда им выделили комнату в гостинице, они пообедали и даже выпили вместе с его начальником, замполитом капитаном Логошей, который похвалил их сына, как прилежного солдата, и даже вручил матери благодарственное письмо за подписью начштаба.

Они погуляли по лесу, пообщались, и на следующее утро он проводил их до ворот КПП. Он долго стоял и смотрел, как они уходят по шоссе, к остановке автобуса, махал им рукой и едва сдерживал слёзы, чтобы никто не заметил его слабости.

Брата Вовку он вообще видел ещё в Алатыре, малышом, перед тем, как они все переехали по обмену на новое место жительства, в Мурманск. Интересно, какой он стал сейчас, подрос поди, школьник.

После приезда к нему матери он чувствовал в душе какое-то умиротворение, стал спокойнее и увереннее. Да и служба пошла больше в радость, чем в тягость, успешнее. Стал сержантом».

Кольке повезло. Мать с братишкой приехали в воскресенье, что вдвойне приятно. Он увидел их сразу, как только они вышли из вагона. Мать сильно располнела, стала грузная и неповоротливая, Вовка вытянулся, и превратился в рыжего, конопатого подростка с повадками провинциала.

– Вова, смотри, наш Коля стал настоящим москвичом. Модный, худой только очень, – она чмокнула Кольку в щёку своим фирменным, ярко-красным поцелуем, и тут же вытерла помаду платочком с его щеки.