Николай Шмагин - Рубикон

Словно конь, услышавший зов подруги, молодёжь приободрилась.

Их взвод пошёл ровнее, командный голос сержанта подстегнул всех:

– Взвод, строевым – марш! Раз-раз, раз-два-три. Через месяц вы у меня не хуже старослужащих маршировать будете. Я вас научу Родину любить! Мать вашу так! Раз-раз, раз-два-три…

Со стороны удаляющегося взвода старослужащих донеслось:

На плацу сержант Удальцов передал бразды правления своему товарищу-коллеге, и удалился в сторону приземистого здания штаба полка.

Сержант Левченко службу знал от и до, назубок. Недаром он прослыл в родной части специалистом по строевым занятиям и спорту. Коренастый и франтоватый, он молчаливо улыбался до поры, но командовать любил не меньше, если не больше сержанта Удальцова.

Он разбил взвод на два отделения и поставил их рядом в одну шеренгу, с небольшим интервалом друг от друга, шагов в пять, не больше.

– Исполнять мои команды будете одновременно, двумя отделениями. Вы уже не первый раз на плацу, главное – это синхронность и точность строевого шага. Поработаем индивидуально, с каждым в отдельности. Через недельку изучим приёмы с оружием.

Левченко прошёлся перед шеренгой, вглядываясь в будущих солдат.

– Взвод, смирно! Равняйсь! Носки выровнять!

– Курсант Шмаринов. Выйти из строя!

Ванька отпечатал три шага и стал по стойке смирно.

– Курсант Шмаринов. Кру – ГОМ! Стать в строй!

Ванька также безупречно выполнил и эту команду.

Левченко с удовлетворением покивал, мол, выйдет из тебя солдат.

– Вот так надо выполнять команду. А вы, Приходько, руками размахиваете невпопад, к строю повернулись через правое плечо. Сено-солома. Так дело не пойдёт, – он сердито оглядел развеселившихся, было, курсантов и те притихли, вытянулись в струнку.

– Сейчас повторим построение из одной шеренги в две.

– Первое отделение, на первый и второй – Рассчитайсь!

– Второе отделение, на первый и второй – Рассчитайсь!

– Взвод, в две шеренги – Становись!

Вторые номера сделали шаг назад, затем шаг вправо, и точно в затылок встали за первыми номерами. Команда выполнена.

– Взвод, смирно! На пра – ВО! По – отделённо, шагом – МАРШ!!

Строевые занятия длились целых два часа. Вначале они казались утомительными, затем курсанты втянулись в перестроения и исполнения разных команд, и уже с удовольствием маршировали по плацу…

В курилке было тесно и накурено. Молодые отдыхали от строевой подготовки, лениво переговариваясь по пустякам, как к ним подсел сержант Удальцов, со своей хмурой белозубой улыбкой. Тоже закурил.

Цапро, как всегда, балагурил, сейчас он рассказывал анекдот:

– Иде красная шапочка по лесу, навстречу волк.

– Ой, волк, який у тебя большой хвост!

– Це не хвост, – сказив волк, и густо покраснел.

Курсанты засмеялись, громче всех заразительно ржал Приходько, да так, что даже сержант улыбнулся, глядя на него. Затем повернулся к Ваньке.

– Слышал я, как ты про ночные фонарики пел тогда, в вагоне. Неплохо. Как там дальше-то у тебя, когда на улицу боятся выходить. Так, что ли?

Ванька кивнул, недоумевая. К чему это он вспомнил. Насторожился.

– Я сам, бывало, ещё до службы, тоже любил поколобродить, кулаками помахать. Вижу, ты спортсмен, – кивнул он на спортивный значок на Ванькиной груди, – сержант Левченко тобой доволен, он тоже спорт уважает.

– А я тяжёлой атлетикой занимаюсь, с детства, – встрял в разговор Путинцев, и смешался под давящим взглядом серых глаз сержанта.

– Приходько вон ничем не занимается, окромя тяжёлой работы, зато ежли вдарит, и покатишься к бениной маме, – хохотнул Цапро, поглядывая на ребят. – Ни якой спорт не поможет.

– Приходько от природы такой уродился, в отца или в деда, угадал?

– В яблочко угодили, товарищ сержант. – Здоровяк был польщён вниманием к своей особе, и не скрывал этого. Простоват. У него всё на лице.

– Я из тебя, Шмаринов, настоящего солдата сделаю, образцового.

– А вы сами давно служите? – Ванька всегда был дипломатом, так и сейчас, незаметно перевёл разговор в другое русло.

– Третий год уже мотаю, – крайне редко развеселился сержант, покровительственно оглядывая салажат. – Сначала тоже пришлось пахать, потом привык, втянулся. Ещё немного, ещё чуть-чуть, и на гражданку.

« Три года ты мне снилась, а встретились вчера…» – нежно пропел он басом, и снова превратился в грозного служаку.