Ирина Владыкина - Роман = Метро. Мир души и пространство смыслов

Воздух. Переход из мира подземного в мир земной на этот раз прошел безболезненно. Петр вспоминал свой дом. И не заметил, как мысли привели его на кладбище. Судя по всему, «Братское».

Еще издалека он увидел большой неограненный камень с тремя фотографиями. С фотографии, которая находилась посередине, на него смотрел худой молодой, совсем юный мужчина в какой-то непонятной форме, а по краям – монахини, молодые и красивые, одна в белом, другая в черном. Это напомнило ему карту Таро, которую он увидел у Насти на столе, назвала она ее, кажется «Колесница». Он начал урывками вспоминать, что она ему говорила, когда он заметил эту цветную картинку. Но вспоминались только обрывки ее фраз. А она ведь старалась, как будто знала, что важно объяснить Петру значение этой карты.

В отзвуке этих воспоминаний, выплывших из недр его памяти, он начал исытывать странное тревожное чувство. Что-то было не так. Но вот что, понять он не мог. Он все еще смотрел на могильную плиту с фотографиями. Ниже фотографий была выгравирована надпись: «Студент Московского университета Сергей Александрович Шлихтер, родился 31 декабря 1984 года, ранен в бою под Барановичами 20 июня 1916 года, скончался 25 июня 1916 года.»

Рядом еще торчали три памятника поменьше, на них тоже что-то было написано, но читать ему стало лень.

И тут он увидел Николая Петровича, который направлялся к нему, явно желая что-то сказать.

«Здравствуй, Петр. Это могилы тем, кто погиб в первой мировой, о ней забыли, о ней нельзя было говорить. Она было стыдной, эта война. Вот монахини, девочки же совсем.

Давай я тебе еще пару могил покажу». – И он уверенным шагом направился куда-то, зазывая за собой Петр коротким жестом руки.

«Вот недавно установили. «Казакам и всем людям, погибшим в годы войн и репрессий XX – XXI веков. Плита создана казаками. Посвящается сотнику Прянишникову, погребенному двенадцатого февраля тысяча девятьсот пятнадцатого года на Братском кладбище».

Сюда многие захаживают: как живые, так и мертвые, мертвые чаще, да. Некоторые бывают здесь каждый день в любую погоду. Ну мертвым-то погода нипочем. Вот часто здесь бывает, атаман небезызвестный, для одних изменник, для других патриот. Да вот же и он».

И тут Петр увидел, как из-под земли выскочившего какого-то ряженного дедка, судя по всему, ряженного в казачью форму. На несколько секунд Петр ощутил чувство, похожее на узнавание, он рылся в разных отсеках своей памяти, но не мог вспомнить откуда он знает этого человека. Ряженый поздоровался: «Петр Николаевич Краснов», – и с выражением скорби на лице сел на ближайшую лавочку. Он был невысокого роста, коренаст, с большими усами, как у разных людей мужского пола на бабушкиных старых черно-белых фотографиях. Да и костюм тоже был похож.

«Ходит тут постоянно, его не здесь похоронили, а около Донского монастыря. Мейерхольда, кстати, тоже. Но, по его мнению, смерть была позорная. Воин должен умирать в бою. А его повесили, как предателя. А здесь, на Братском кладбище, похоронены герои и просто убитые во время первой мировой. Он считает, что тут его место. Вот и ходит к своим. Атаман. Хотя тут и его товарищей по несчастью похоронено не мало. Порастрелено, да похоронено. Все знают уже, что за беспредел тут творился во время красного террора. Не только тут, конечно. Вся страна погрязла в красном терроре. До сих пор он за нами ходит, ну или мы за ним, не знаю уж. Вот он, видишь, смотрит на нас. А что смотрит? Чем мы ему помочь можем? Не упокоится душа его, пока его не оправдают. Он ведь до сих пор как предатель в нашей стране числится, не реабилитировали его. А нельзя реабилитировать, до сих пор неоднозначная фигура. На стороне фашистов воевал, дескать. А у нас либо, белое, либо черное. Тьфу-ты, либо белое, либо красное. Вот ты Петр, красный или белый?»

Петр уставился на старика удивленными глазами: какие красные, какие белые? Кто этот человек? Почему переодетый по кладбищу ходит? И вообще, зачем Николай Петрович привел его сюда?

«Ну да ладно. Вижу, замерз ты. Пошли в квартиру, погреемся.»

Он махнул рукой на прощание переодетому старику. Тот не ответил.

Пока они шли к выходу с кладбища, Петр пытался распросить Николая Петровича о том, что же произошло с его компьютером. Тот что-то стал рассказывать об НКВД и Мейерхольде. Опять этот Мейерхольд. Он его преследует что ли?