Савелий Баргер - Непридуманные рассказы и рассказики. Рассказы. Миниатюры

– Пани Песя, вот скажите мне, если я выйду замуж за благочестивого еврея, а он вдруг умрет…

– Лея, ты вышла замуж?! Мазл тов!

– Нет, Песя, если я выйду, а он умрет, он же попадет к праведникам после Страшного суда?

– Ну, это решать уж точно не мне, кто куда попадет!

– Прошу вас, Песя, не перебивайте меня, мне так трудно говорить! И вот я вдова, а потом, потом снова за меня посвается хороший какой-нибудь вдовец и я снова выйду замуж. А он снова умрет…

– Вейз мир, какое горе!

– Он ведь тоже будет праведник? Ведь я прослежу, чтобы он читал Талмуд и Тору, чтобы не забывал талес и филактерии и чтобы молочное не смешивалось с мясным!

– Ну, наверное да, – ответила рабанит, но в голосе ее слышно было сомнение.

– И вот мой второй муж умер, и надо так случиться, что сватается ко мне третий, и пусть он будет после ешибота и даже пусть он будет раввин…

– Ты смотри, какой нахес, и надо же – все тебе одной!

– Не смейтесь над бедной девушкой, пани Песя! Я и так уже сильно стесняюсь, но что я хотела спросить…

– Ну так спрашивай уже, не морочь мне голову, мне еще обед готовить!

– Я не морочу, я хотела посоветоваться. Скажите, как вы думаете, а может быть об этом даже написано в Торе. Когда все три моих мужа будут наслаждаться в райских кущах – с кем из троих мне надо будет проводить время?

Вот ведь человек – Шлёмо Машковиц, умеет задать такой вопрос, что на него затруднились бы ответить оба Моше! Хелмскому раввину далеко до Моше бен Маймона в уме и учености, а куда деваться? Кто-то ведь должен и на Шлёмины вопросы отвечать. Вот и сегодня, Шлёмо пришел, и даже не поздоровавшись ни с раввином, ни с ребецн начал:

– И зачем все-таки Г-дь, создавая этот мир, создал не только корову, гуся, курицу и утку, которых евреи с таким удовольствием кушают на протяжении веков, зачем ему понадобилось создавать еще и некошерных животных, особенно свинью? Я еще пойму Его замысел. когда он создал лошадь, осла и верблюда – на них можно пахать землю или перевозить товары. Но зачем надо было делать свинью? Ни в упряжку запрячь, ни в субботний чолнт положить!

– Ну что ты говоришь, Шлёма, что ты говоришь! Ой, вы только послушайте, что он говорит!

– Я знаю всё, что вы мне можете сказать, ребе! Уже не надо так нервничать. Не все в этом мире евреи и им тоже надо чего-то покушать, ну так и пусть себе кушают свинину и даже раков, пусть. Даже не это меня удивляет больше всего. Ребецн все же удалось вставить свое слово, перебив словоохотливого гостя:

– Шлёма, вы уж говорите скорее, потому как время дорого, мне еще готовить, кормить мужа и мало ли дел, которые должна сделать хозяйка до захода солнца?

– Песя, только один последний вопрос и я уже ухожу. Скажите, когда Ноах собирал на своем ковчеге каждой твари по паре, у него ведь было не так много места? И зачем уже он взял туда комаров, что, без них было совсем никак?!

– Вот только не надо, ребе, не надо мне рассказывать про козу! – пришедший к раввину Мендл-Мотл Фильштейн был взволнован, рассержен, даже зол, – я сам уже много раз подумывал о том, чтобы купить козу!

– Что, что-то случилось? – задал свой вопрос раввин. Уж он-то знал, что второго такого паникера, как реб Фильштейн надо поискать, – неужели пришел Машиах? Осанна!

– Ребе, вам бы только посмеяться над бедным евреем, и как вам только не стыдно! А я хочу спросить, когда все это кончится, потому что сил терпеть все это у меня нет!

– Мендл-Мотл, скажи мне «когда кончится все это» – ты о чем? День кончится сегодня вечером, твои крики кончатся, когда ты уже успокоишься и расскажешь мне все по порядку. Вообще все когда-нибудь кончится, как сказал еще царь Шломо.

– Послушайте ребе, скажите, сколько мне уже терпеть? Мы с Ривкой живем в маленьком домике, в маленьком, но своем. У нас всего две комнатки и кухонька, но это не считая чуланчиков. Комнат у нас две, а детей пять, но ничего, мы как-то умещаемся, а на маленькой кухне моя Ривка умудряется приготовить такой кугл, что пальчики оближешь, вы знаете, к концу обеда от кугла ничего не остается, все съедается подчистую. И вот в наш маленький домик стучится юноша, оказывается мой двоюродный племянник, сын Брошки из Касриловки приехал в Хелм, он хочет здесь учиться. Ну ладно, проходи, устраивайся, Ривка даже будет наливать тебе тарелку фасолевого супа или что там у нас будет на обед – сын моей двоюродной сестры – не чужая кровь. Потом приезжает Ицик, у его мамы умер муж, вдова осталась с семью детьми, а мальчику надо учиться в хелмском хедере и жить он хочет именно у меня. Кем мне доводился его папа я точно не знаю, а может быть его мама моя родственница, но уже мальчик живет вместе с моими детьми. Ничего, хороший мальчик, на аппетит не жалуется. А потом приезжают по делам в Хелм один за другим Соломон от тети Баси и Лейба Бернштейн от тети Хавы. Я вспоминаю, что когда я ездил в Егупец на свадьбу Рахили и Боруха, там были и Бася, и Хава – какие-то родственники по линии мамочки, благословенна будь ее память! И вот когда, чтобы выйти ночью во двор, у меня же слабый мочевой пузырь, ребе! Чтобы выйти ночью во двор, мне приходится протискиваться через всю эту толпу, а еще надо смотреть, чтобы девочки не раскрылись во сне, а эти шлимазлы не оказались через чур близко к девочкам… так вот, приезжает к нам моя дорогая теща и заявляет, что она должна жить у нас, что она должна помогать своей дочурке, своей кровиночке! Выплатите наконец мужу своей кровиночки обещанное приданое – это будет лучшая помощь! Ребе, вы мне не скажете, сколько мне еще терпеть, когда это наконец-то кончится?!