Татьяна Полуянова - Младенцы спали без улыбок. Рассказы

– А мух его знает, – ответила я… или мамка… а, может, инвалид Колька…

Седая долгая зима наконец рассопливилась. Щурясь от яркого солнца, сморщилась щеками сугробов, захлюпала неминучими потоками.

На площади каруселила пёстрая масленица, гудела праздной толпой, исходила паром горячих блинов и душистого чая. Сеня и Ксюшка с восторгом наблюдали за парнями, взбирающимися на обледенелый высокий столб за подарками.

Мужик в красной рубахе и остроконечном колпаке с кисточкой поднимался в корзине подъёмника, приплясывал и паясничал над толпой, подкладывал в большую сумку на верхушке столба то сапоги, то бутылку шампанского, расхваливая подарки визгливым голосом. Огромный красный нос Петрушки потешно шевелился, а чёрные глаза дико вращались. Когда он объявил в качестве приза ключи от квартиры, Тая тихонько толкнула мужа в бок. Валерка недоуменно посмотрел на неё, потом – на ключ в Петрушкиной руке, тихо спросил:

– Ты думаешь?.. – поняв её полный мольбы взгляд, решительно скинул куртку, свитер, поплевал на руки и полез.

Гладкий столб холодил голый живот, ноги соскальзывали. Валерка беспомощно поглядывал вниз, где весело кричали дети:

– Па-па! Па-па!

Тая отчаянно жалела Валерку и уже махала ему рукой: слезай, мол!

Но тот, закусив губу, упорно продолжал подниматься. В призовой сумке, которую Валерка сбросил вниз, ничего не было. Тая и четырёхлетний Сеня принялись искать в грязной снеговой каше под праздными ногами – может, выпали? Петрушка жизнерадостно хохотал и пискляво покрикивал:

– Эй, расступись, народ! Не видишь, люди ключи потеряли!?

Когда Ксюха громко заревела, Петрушка сжалился, сказал нормальным голосом:

– Да не было там никаких ключей, ребята. Шутка юмора! – и, будто спохватившись, завращал страшными глазами, заорал визгливо: – Дешева рыба – дешева и уха! А в качестве приза вручаю вам… петуха!

И жестом фокусника вытащил откуда-то и сунул в руки Валерки настоящую, живую, цвета базарного огня птицу, с яхонтовыми перьями пышного хвоста, воинственным жёлтым глазом и красным гребнем набекрень.

Дети ликовали!

– Петусь! – отчётливо выговорила Ксюшка и засмеялась.

– Ну и куда мы с ним? – растерянно сказал Валерка…

– Несите его вашей бабушке! Любит бабка петуха – за красивые меха! – и Петрушка захохотал, растягивая до ушей нелепый крашеный рот.

Неожиданно для всех Анна петуху обрадовалась. Насыпала ему крупы в чашку с отколотой ручкой, а когда он, клюнув пару раз, шумно захлопал крыльями и хрипло кукарекнул, захихикала по-детски и посадила рядом с собой в кресло перед телевизором.

Зато покосилась на большие розовые пряники, которые дети выпросили на ярмарке, и заворчала, мол, балуете их, зачем покупать такие огромные, всё равно не съедят.

Дети играли за столом с гостинцами, не осмеливаясь нарушить сказочную красоту глазури цвета гортензии. Потом Сеня все же решился. Откусив раза три, он положил жамку на стол и пошёл на горшок, прихватив с собой хоккейную клюшку. Сестрёнка со своим пряником крутилась рядом, и когда он выпал из маленьких ручонок, Сенька тут же использовал вбрасывание и совершил мощный бросок прямо в бабушкино кресло. Сидя на горшке, попасть в него было не так-то просто. Ксеня это оценила и одобрительно крикнула:

– Го-ол!

И Сеня тоже крикнул:

– Го-ол! – только ещё громче.

– А-а! – завизжала Анна. – Чему вы детей учите? Как они с хлебом обращаются?! Нам сызмальства внушали: не роняй хлеба на землю, а вы?

– Да, ладно, мам, они ж маленькие, научатся, – попытался уладить Валерка, легонько подталкивая Ксюшку: – Подбери пряник, доченька.

– Да что ладно!? Дети хлеб по полу возят, потом Тайка его подбирает и всем скармливает. Поэтому и семейка такая – у детей понос, а меня тошнит от вас! У хорошей хозяйки муж пуд грязи съедает, а у такой засранки скоро сдохнут все! – Анна уже кричала в полный голос.

Мирно дремавший до этого петух встрепенулся и, нацеливая клюв на розовую сдобу, спикировал на пол. Почти было ухватившая пряник Ксюшка обиженно скривила губёнки и разревелась.

– Класс! – одобрительно завопил на горшке Сеня.

– Замолчите все! – рявкнул Валерка. – Невозможно в таком дурдоме жить! – добавил он и начал собирать рюкзак.

– Опять семью на бабку кидаешь, – кричала вслед Анна, тряся мелкими химическими кудряшками. – Господи, за что мне такое наказанье? Вот ведь навязались на мою голову!