Крыласов Александр - Переплут и Бурмакин

– Гори-и-им! – заголосил Еря, – гори-и-им!

– Враги-и-и! – поддержал его Спиря, – кругом враги-и-и! Это они, вредители, паркет подожгли!

– Что ж вы творите, дьяволята?! – взбесился Бурмакин и метнулся на кухню за водой.

Воды, как и положено, в кране не было. Если труженики ДЭЗа поют и празднуют, значит, с водой и электричеством начинаются перебои, это Ваня ещё из «Собачьего сердца» усвоил. На помощь, как ни странно, пришёл Переплут, он извлёк из под дивана банку «клинского» и залил пивом весь огонь. Брат-два был готов опять заполнить квартиру пенным аж до самого потолка, но Бурмакин его тактично остановил. Едва потушили пожар, как в дверь вломился запыхавшийся Припекала.

– Переплут, собирайся скорей. Юленька подругу свою пригласила.

– Мне собраться, как голому подпоясаться.

– А я-я-я? – прогундел Бурмакин.

– А мы-ы-ы? – запищали Еря со Спирей.

– Нишкните, – цыкнул на анчуток Переплут, – ваше место в бане.

– Ты, Ваньша, тоже в пролёте, – хмыкнул Припекала, – у Юли «двушка». Значит, третий – лишний.

– Тоже мне боги. Ведёте себя, как манагеры командировачные, – надулся Бурмакин.

– Как кто? – притормозил Переплут.

– Менеджеры, – пояснил Бурмакин.

– А-а-а. Так оно и есть, только мы не какиенибудь там манагеры, а храбрые прогульщики и отчаянные дезертиры, – поправил Припекала.

– Так я, значит, в пролёте?

– Что ты предлагаешь?

– Сюда девиц пригласить, – намекнул Ваня.

– Как-то у тебя здесь неуютно, – заметил Переплут, – неказисто, сыро, грязно и прокисшим пивом с гарью разит. Развёл тут, понимаешь, свинарник.

– До вас, лимитá, уютно было! – пылая от обиды, засопел Бурмакин, – Девушкам, во всяком случае, нравилось!

– Ну, не знаю, не знаю. Ладно, не желаешь фильм о своём пращуре Велеславе посмотреть?

– Не желаю!

– А придё-ё-ётся.

Переплут провёл ладонью перед лицом Бурмакина, тот рухнул на диван и погрузился в нечто похожее на гипнотический сон. Ваня мгновенно перенёсся на многие века назад, когда ещё не было христианства, и люди общались с богами так же запросто, как с соседями по лестничной клетке.

На картине внутреннего взора, как на экране кинотеатра, Бурмакин увидел леса дремучие, да реки быстрые и прозрачные, топи непролазные, да диких зверей великое множество. А вот людских поселений, тех, негусто было. Увидел Иван одно из таких городищ, и только диву дался: стоят избёнки деревянные, резными наличниками украшенные, пожухшей соломой покрытые. Вокруг частокол, а внутри смотровая вышка. (В общем, как в современных, захудалых деревнях, откуда вёл свой род и сам Бурмакин, только без частокола и вышки). А ещё застал Ваня конкретную разборку между седобородым старцем и красивым парнем. (Говорили они на стародавнем языке, но внизу экрана бежали субтитры, так что Бурмакин без труда понимал, о чём идёт речь). Очень уж осерчал старикан, посохом о землю колошматил и пытался им юношу отлупцевать, а тот уворачивался ловко, да только посмеивался.

– Переплут, ты мою Любомилу не тронь!

– Нужна она мне, – смеялся парень, поглаживая бородку.

– Не тронь, говорю, мою дщерь, не то беду на себя накличешь. Это я тебя, как заслуженный волхв, предупреждаю. Велес про то прознает и всенепременно тебя наказует. Нашлёт на тебя, на гулёну блудливого, своих карачунов, мало не покажется. Любомила, между прочим, его крёстная дочь. Так что внемли моему мудрому совету – не тронь её.

– То есть всех дев тронь, а твою дщерь не моги, да?

– Я предупредил. Тебе же, охальнику, добра желаю.

– Себе ты добра желаешь, а не мне. Жадён ты, Велеслав, и скупердяист, так и скажи. А то Велесом пугаешь, карачунами грозишься. А на поверку работницу из дома отпускать не хочешь, чтобы она горбатила на тебя от зари до зари, да тятеньку содержала, пока он мухоморами закидывается.

– Это всего один раз было, – кашлянул Велеслав.

– Ага, рассказывай… Ты же каждый день прёшься. Ну, и как, хорошо мухоморы вставляют?

– Не твоё дело.

– Видать, хорошо, если ни одного мухомора окрест за десять вёрст не сыскать.

– Ты хочешь сказать, что я на грибы подсел?

– Знамо дело. Но я тебя не обвиняю – каждый прётся, как может.

– Я будущее своего рода просекаю, – надулся Велеслав, – я, можно сказать, на заклание себя отдал. Всё за ради людей, всё за ради добрых дел.

– Сделай перерыв, – посоветовал Переплут, – отдохни. Лучше сыроежками похрусти, здоровей будешь.

– От сыроежек не тащит, – вздохнул Велеслав, – только в брюхе бурчит.