Олег Белоусов - Ямочка

«Хочется есть», – подумал Бурцев, возвращаясь окончательно в подвал, напугавшись холода могилы и представив, насколько страшно быть закопанным в такой сырой и безжизненной земле. За столом в комнате отдыха при бане Зоя сидела в ярком свете и в тепле. На нее был надет толстый желтый махровый халат, и она, разомлевшая от пара, пила чай. На голове у нее было повязано полотенце в виде турецкой чалмы. Теперь она выглядела не так пугающе, как при выходе из подполья. Сейчас лицо ее немного блестело от крема, и запах от этого крема распространялся повсюду. В ее сумке имелись и духи, но сейчас она ими не воспользовалась, памятуя причину скандала в такси. Главное, что удивило Бурцева – ее губы. Они были слегка подкрашены помадой. Невероятно, но после бани ее синяк под обоими глазами заметно уменьшился. «Несомненно, этот синяк и за неделю не сойдет, но если каждый вечер принимать горячую баню и париться, то он исчезнет значительно раньше… – подумал Валерий. – Но губы! Губы! Почему она их накрасила? Или это неосознанная женская привычка, или это для меня?.. Это, несомненно, для меня, ведь других мужчин здесь нет… Я же на ее симпатию выкопал холодное и страшное ложе… Я, безусловно, чудовище…» – говорил мысленно Бурцев и не хотел верить перемене в лучшую сторону к себе пленницы.

– С легким паром, – не смея улыбнуться, тихо сказал Валерий, продолжая оставаться какое-то время пораженным контрасту между холодной сырой могилой и тем теплом и светом, что окружали в данную минуту чистую и раскрасневшуюся Зою.

– Спасибо, – смутившись, ответила она. Зоя поставила чашку на стол и непроизвольно натянула халат на голые колени, потом неосознанно начала поправлять полотенце на голове. Она явно волновалась и словно не знала, куда пристроить руки, несмотря на то, что была значительно старше Бурцева, а в жизни всегда уверенной в себе женщиной. Ей было неловко от того, что она быстро освоилась в доме у чужого мужчины, который только вчера избил ее и изнасиловал. Она чувствовала себя как женщина-добыча в руках этого безжалостного мужчины, и поэтому рассудительно смирилась с ситуацией. Ее жизнь до этого плена казалась ей уже нереальной, где она могла грубо и властно говорить с подчиненными на работе мужчинами. Она прожила почти сорок лет и, как дитя, не предполагала, что могут существовать такие дикие, жестокие и непредсказуемые люди, как ее похититель. Зоя догадывалась, что существуют где-то страшные преступники, но что ее жизнь пересечется с одним из таких – она никогда не предполагала.

«Интересно, надела ли она после бани на себя привезенные мной трусы или голая под халатом?» – подумал Бурцев и спросил:

– Ты поела?

– Да…

– Вода холодная в бане еще осталась?

– Одна бочка еще полная, – ответила тихо Зоя.

– Я сейчас пойду, помоюсь, а ты сделай мне бутерброды с ветчиной и помидорами.

– Хорошо, – сказала послушно Зоя и, ожидая, когда Бурцев уйдет мыться, села как школьница, положив ладони на плотно сдвинутые вместе колени. Бурцев поднялся к двери, ведущей из подвала, и демонстративно закрыл ее ключом на два оборота внутреннего замка. В предбаннике он разделся, потом зашел в парилку и забрался на полок. Ему показалось, что недостаточно жарко, и он плеснул два ковша из бака горячей воды на камни, что лежали поверх печки. Тотчас обжигающий уши жар разошелся сначала по потолку, потом стал оседать ниже, и Бурцев почувствовал, что его лицо опять заливает пот, как в саду, а спустя пять минут пот заструился и по телу. «Если бы она прожила здесь пару недель, то следы побоев, несомненно, исчезли бы… и тогда пусть она обращается в милицию… Как она сможет доказать, что я привез ее к себе силой, избил и изнасиловал?.. Я могу возразить, на ее заявление тем, что мы познакомились в моем такси, и она приехала ко мне по собственной воле… и что она осталась у меня по своему желанию… Она попросилась пожить у меня… и я не мог ей отказать… Мы решили пожениться… Да, мы занимались любовью, но по обоюдному влечению и желанию… Зачем мне привозить ее силой и насиловать здесь?.. Она не молодая девушка, а женщина, и на много старше меня, которую нет нужды мне насиловать… Нет-нет! Мое прошлое перечеркнет все мои утверждения… Я бывший насильник и этим все сказано… Она же – нормальный человек… Она член партии пятнадцать лет, а значит, человек с безупречной репутацией для правоохранительных органов… Все дело в том, что если она будет уверять меня, что не обратится в милицию, то я все равно не могу поверить ей на слово… Вернее, я не могу ставить свою жизнь в зависимость от ее обещания», – опять рассудил Бурцев, почувствовав, что стало нестерпимо жарко. Он спустился сверху на нижнюю ступеньку, набрал в эмалированный таз холодной воды и окатился. Затем Валерий намылился шампунем с головы до ног и дважды облился холодной водой. В другое время он бы несколько раз зашел в парилку, а сейчас при Зое не мог себе этого позволить. Выйдя в прохладный предбанник, Бурцев накинул на плечи широкое махровое полотенце, сел на деревянную лавочку, опершись локтями на колени, и прислушался. В комнате отдыха Зоя чем-то стучала по столу. «Господи! Я дал ей возможность пользоваться кухонным ножом! Вдруг она захочет его применить против меня и, угрожая, выскочит на улицу…» – с легкой паникой предположил Бурцев и невольно оглянулся, отыскивая какой-нибудь предмет для возможной обороны. Надев длинный банный халат и повязав его, он взял в углу половую щетку на длинной палке, затем, подхватив рабочую одежду, вышел в комнату отдыха. Зоя резала на разделочной доске помидоры. На какое-то мгновение она подняла глаза в обрамлении синяка и с удивлением посмотрела на Бурцева, стараясь понять, зачем ему щетка. Бурцев сел в старенькое ободранное сзади кошачьими когтями кресло чуть поодаль от стола и поставил щетку у стены, а одежду положил на пол.