1 ...8 9 10 12 13 14 ...26 После нашего возвращения в Саратов он уехал в другую экспедицию, в Польшу, даже написал мне оттуда два письма с хронологически точным описанием того, что он делал, и все.
От Кристины, единственной из моих прежних бакинских друзей, с кем я поддерживала связь до сих пор, я узнала о ее браке с Иваром Ротенбургом, и о том, что, в связи с перестройкой, Ротенбурги вспомнили о том, что они остзейские немцы, отыскали в ФРГ свою родню и, по всей видимости, скоро уедут за бугор. Всей семьей. Я пожелала ей счастья в личной жизни и весьма решительно отвергла ее предложение поспособствовать нашему с её обожаемым деверем союзу.
Через полгода, зимой 1988 года, Эгис Ротенбург вновь появился в Саратове.
Этот мужчина обладает магической властью над женщинами – я не встречала ни одной девчонки, которая, столкнувшись с ним, в него бы ни влюбилась. За исключением меня, уродины. К этому времени я не то чтобы стала забывать Зигмунта, просто моя жизнь словно раздвоилась, я была я и вроде бы уже не я. Мне казалось, что Зигмунт, Баку – всего лишь сон, далекий и красивый сон, после которого поутру хочется плакать, не более. Словом, когда Эгис возник вновь, у меня уже не было желания бежать от него сломя голову. Я встретила его у Ксении, подружки Кристины, семья которой переехала в Саратов лет пять назад потому, что ее отец был военным. Для меня эта встреча была случайной, и я осталась совершенно спокойна, что поделать, раз так получилось. Это была обычная студенческая вечеринка, с вином и танцами. Кто не пил, тот танцевал. Он пригласил меня на медленный танец, который начал входить в моду. Я согласилась.
– У тебя кто-то есть? – проницательно глядя мне в глаза, через некоторое время спросил меня он.
В неясном свете ночника Ксении, при котором вся компания танцевала, я видела его искристые глаза, блеск которых приглушали длинные темные ресницы, его четкий профиль, чуть приоткрытые чувственные губы. В какой-то момент мне захотелось прижаться к нему, навсегда забыть про все на свете и обрести, наконец, покой. Он почувствовал этот порыв, его тело под тонкой рубашкой и легкими брюками напряглось, он был удивительно чувствителен к моим настроениям всегда, с того самого момента, когда я первый раз увидела его в Баку. И я тоже ощутила это. Чтобы погасить свой порыв, я довольно цинично ответила, нарушая хрупкое очарование:
– Если ты имеешь в виду, сплю я с кем-то или нет, то – нет, не сплю.
– Ты грубишь?
– Я отвечаю на вопрос.
– А этот парень с замашками извозчика, с которым я тебя видел? Ты встречаешься с ним? – не отступал он.
– Это не твое дело.
– Он не подходит тебе.
– А ты подходишь?
– Я подхожу, – он улыбался. – Я люблю тебя, я давно тебя знаю, я знаю, что тебе нужно, и я могу дать тебе такую жизнь, какую ты заслуживаешь.
– Даже так?
Я пыталась понять, издевается он надо мной или говорит серьезно. Его рука властно прижимала меня к себе в танце. Почти касаясь моей щеки губами, он тихо говорил:
– Ты слишком красива для того, чтобы достаться такому мужлану, как этот твой друг. У тебя хорошая кровь, как и у нашего рода. Выходи за меня замуж. Наш ребенок будет красив.
– Остановись!
Я резко отстранилась от него и, глядя ему в глаза, сказала, чуть ли не по слогам:
– И не мечтай об этом, понял? Только через мой труп!
Мы увиделись снова примерно через год.
За этот год произошло многое. Я закончила институт и безуспешно попыталась избавиться от порядком надоевшего и раздражавшего меня Сережи. Он, со своей стороны, упорно не желал» отлипать» от меня, после института помог мне устроиться на работу, покорно сносил все мои придирки и всплески буйного темперамента, так что, в конце концов, я сдалась. К зиме того года, как мы закончили институт, я уже с ним спала. Но замуж за него не собиралась. Впрочем, он мне и не предлагал. Вообще, вся эта история имела очень странный привкус. Я пошла на близость с ним потому, что мне было интересно, что же «это» такое. Я чувствовала себя неполноценной, не познав этого. Секса в Советском Союзе, как известно, для порядочных мальчиков и девочек, не существовало, даже несколько лет после перестройки. Кроме того, у меня имелось глубоко запрятанное корыстное намерение – если «это» больно, как говорят, то лучше проделать «это» с Сережей, которого я могу послать подальше в любой момент без всяких проблем, если мне не понравится, тогда как с мужем, для примера, я сделать этого не смогу. К тому же Фрейд, которым в тот период все зачитывались, говорил даже о каком-то комплексе у женщин, мужья которых делали им больно при первой близости. Словом, я решила убить одним выстрелом двух зайцев – узнать, что «это» такое и заодно обезопасить от боли свою будущую жизнь с мужем, которого я хоть и не буду любить так, как Зигмунта, но который будет подходить мне больше, чем Сережа, которого я считала только другом.
Читать дальше