Владимир Хотилов - Повесть палёных лет. Короткие повести

Внучок юмор понял, но только скривил губы и ушёл.

– Правильно старики говорили – дай, Бог, детей да в них толк!.. А толку нет – не жди ничего хорошего! – произнесла она, когда внучок удалился.

После этих слов Кузьминична умолкла. Она присела и о чем-то задумалась, но размышляла недолго. Перед тем как встать с кресла, усмехнулась и сказала невесело:

– Разболталась, ты сегодня, старуха… Разошлась, разошлась, будто молодуха!

Когда Кузьминична только перебралась на другую квартиру в их же доме, то не предполагала, что там будет более шумно, чем на старом месте.

Под окнами у неё располагался тенистый палисадник из уже разросшихся деревьев и кустов. А жильцы дома хотели больше солнца, поэтому по их требованию оградку у палисадника снесли, кусты выстригли, деревья спилили, оставив для красоты лишь одну сиротливую берёзку.

Стало светлей, зато шум стал теперь проникать не только из своего, но ещё из ближних дворов. И Кузьминична очутилась, таким образом, в эпицентре дворового шума, где слышались громкие людские голоса, непотребные выкрики, надоедливое чавканье проезжающих автомашин и прочие раздражающие звуки.

Когда всю скамеечку у подъезда занимали пожилые тётки и старухи, то Кузьминична во двор не выходила, а сидела на балконе и до неё доносились их разговоры.

Через двор, мимо женщин, прошли две молоденькие особы и тётки, провожая девушек заинтересованными взглядами, сейчас их обсуждали.

– А эти… прынцессы… откуда? – спросила одна из них, самая молодая.

– С нашего дому… с крайнего подъезда, – проговорила старуха из соседнего дома, – студенточки, кажись…

Она хихикнула – усталые от жизни глаза у неё ожили и старуха, улыбаясь, заговорила слегка приглушённым голосом:

– Видала этих девок… недавно в аптеке. Плизервативы покупали… ароматные… с душком банана и клубники – цельными пачками… Всё скупили, что там было!

– А куда им столь?

– Как куда?! – не стирать же их…

– Всю стипендию на них, чай, потратили… Да, нынче жизнь другая!.. А жить-то сладко хочется, вот и прихватывают, чем могут!

– Ишь, вырядились… соски! Всё задрали… До самых пупков – прости, господи!

– У них там притон, что ли? – спросила та, что помоложе.

– Изба-читальня, – засмеялась старуха, стыдливо прикрывая рот, – кажду ночь почитатели на машинах приезжают – шум-гам один… Спать не дают!

– Да… дела, – строго произнесла молодая тетка, видимо, самая авторитетная, а остальные, разом умолкнув, приуныли.

В глубине двора, вокруг стола, где раньше забивали «козла» мужики, нынче уже усопшие, собралась весёлая компания далеко не юных жителей из ближних домов, похоже, безработные.

«Алкаши, кажись…» – вглядываясь в ту сторону, подумала Кузьминична.

Компашка что-то шумно обсуждала, иногда взрываясь смехом.

Старухе было непонятно, чему они радуются. Редкие, человеческие слова тонули в мате, и среди этого гвалта она уловила лишь упоминание о каком-то Андрюхи. Потом послышалось что-то более членораздельное, и Кузьминична догадалась, что они выясняют, у кого из них высшее образование – оказалось, что у половины.

Особенно громко, с каким-то радостным надрывом, словно желая известить об этом всю округу, кричала молодая на вид особа – единственная женщина в этой странной компании.

«И сколько их… вот таких… в эти часы? – со вздохом подумала Кузьминична. – И не только здесь, а у нас – повсюду!»

И ей почему-то стало страшно… Кузьминичне почудилось, что когда-нибудь такие вот люди неожиданно нагрянут со всех сторон, ворвутся не только в её квартиру, их дом, но заполонят собой всё вокруг… И начнут что-то требовать, и угрожать!.. Кузьминична перепугалась от этих мыслей и убралась с балкона, чтоб ничего больше не видеть и успокоиться.

На балкон она вернулась, когда противная компашка куда-то исчезла; пожилые тётки у подъезда разошлись, и на скамеечке расположился старичок. Однако в одиночестве он прибывал недолго. Скоро к нему подсел бритоголовый, подпитой парень хулиганистого вида. Он, испытывая потребность в собеседнике, начал что-то рассказывать старичку про свою жизнь, размахивая руками и беспрестанно при этом ругаясь.

Благообразный старичок, который годился ему в дедушки, молчал и внимательно слушал матерщинника. Кузьминична, напротив, не могла разобраться в потоке брани, но по выражению лица старика ей показалось, что тот, не в пример ей, всё прекрасно понимает и даже сочувствует бритоголовому. Она удивилась этому, как некому нелепому видению, и замахала руками, будто отгоняя что-то нехорошее от себя.