Владимир Хотилов: Повесть палёных лет. Короткие повести

Однажды, в поисках новой работы, неуживчивая Люба оказалась в малознакомой части города и, бросив случайно взгляд на старую женщину, стоящую около овощной палатки, признала в ней отцовскую мать – ту самую любимую бабушку из уже далёкого детства. Она приблизилась к ней и с удивлением спросила:

– Баба Люба?!.. Вы, баба Люба, да?.. Вы, меня узнаете… узнаете?!

Женщина вздрогнула и, обернувшись, посмотрела на неё с чуть испуганным видом, а затем, вглядевшись в девушку, вдруг вся засияла, причитая:

– Батюшки мои!.. Неужто Любаня?!.. Люба, внучка моя… Любаня, милая!

Радостная Кузьминична бросилась обнимать и целовать свою единственную внучку.

Уже потом, в квартире Кузьминичны, они пили чай и вели неторопливую беседу. Бабушка расспрашивала Любу обо всем. Ей, после стольких лет разлуки, очень хотелось знать про внучку всё. И дошла очередь поговорить о том, как она очутилась здесь.

– Мать отправила, чтоб кавалеров у неё не отбивала, – не то шутя, не то серьёзно сказала Люба, лукаво улыбаясь, но заметив непонимание на лице бабушки, уже через мгновение заговорила рассудительно: – Я же не маленькая – всё вижу… Ей свою жизнь устраивать надо, замуж выходить, а тут я рядом – одна забота да помеха!.. Я на неё не в обиде… В нашем городке всё равно делать нечего, особенно, молодым!

– Как же нечего?! – удивлялась Кузьминична, глядя на внучку. – Люди везде живут… Россия-матушка большая, потому-то со всем разом не справляется… А где родился, там, говорят, и пригодился!

– А я здесь родилась, – вздёрнув носик, задорно отвечала Люба, – разве ты забыла?

– Как забыть, Любаня?! – всплеснула руками Кузьминична. – С Васькой… тоись отцом твоим, в роддом за тобой ездила… Как же такое забыть – ещё как помню!

Радостная, полудетская улыбка неожиданно исчезла с лица девушки и Люба, став задумчивой, негромко и с грустью произнесла:

– Родилась-то, родилась да не слишком, видно, пригодилась…

Они на время умолкли, и Кузьминична, ласкова заглядывая в лицо внучки, подбадривала её:

– А ты, милая, не робей… Сказывай, Любаня, сказывай!

И Люба рассказала ей, как поступила на кондитерскую фабрику, про свою подсобную должность и работу в цеху, и даже про приставания к ней со стороны, как выразилась она, женатого и похотливого слесаря.

– Только этот придурок отстал, как другие неприятности начались, – говорила обиженно Люба. – Я в фасовщицы перевелась, а там мастерица придираться стала… Тоже проходу не давала. Даже не знаю, на что ей сдалось это?!.. Разок с ней повздорила, так она потом на меня так взъелась, что из цеха пришлось уйти!.. Вот теперь с фабрики уволилась – другую работу ищу…

Бабушка с внучкой замолчали и призадумались.

– Учиться тебе надо, Люба – успеешь ещё наработаться, – первой заговорила Кузьминична, нежно коснувшись внучкиного плеча.

– Учиться?!.. Учиться всю жизнь можно, а личную жизнь надо щас устраивать, – произнесла Люба уверенным голосом, а затем, будто размышляя вслух, добавила: – А для чего учиться, чтоб потом с дипломом безработной стать?!.. Да ещё за свои деньги!.. Такие нынче в супермаркете на кассах сидят или в конторе на клаве стучат… Не хочу!

– Смотри, Любаня, думай – тебе жить, – поучала Кузьминична внучку, – а знания – это не камни за пазухой носить – они не в тягость… А потом, глядишь, и пригодятся!

– Подумаю, – уже не так уверенно, как прежде, отвечала ей внучка. – Мне щас важнее работу найти, а там поглядим… К чему душа ляжет, туда учиться затем и пойду!

– Правильно, Любаня, верно! – соглашалась с ней Кузьминична. – Главное, чтоб толк был, а без него ничего… А без толку и жить нельзя!

Кузьминична вздыхала и, задерживая на внучке тревожный взгляд, спрашивала:

– А с работой как – найдёшь?

– Найду, баушка, найду…

Так, беседуя, они просидели почти до самого вечера. Любаня ушла, пообещав Кузьминичне, что будет иногда заходить к ней в гости. Однако с тех пор с этим не спешила, а лишь звонила бабушке по телефону, но та была рада и этому.

Унылая прежде жизнь приобретала ныне какой-то новый смысл, и душа Кузьминичны наполнялась тихой радостью при одной лишь мысли о Любе. Теперь старуха знала, что Люба живёт в родном городе, пусть не у неё, но зато она может видеть и общаться с внучкой, что ещё совсем недавно казалось ей таким несбыточным. И у неё стали возникать даже кое-какие планы относительно своего будущего, но делиться ими с близкими людьми Кузьминична пока не спешила.