Владимир Хотилов: Повесть палёных лет. Короткие повести

Кузьминична никаких свадебных процессий и торжеств в то время не наблюдала, поэтому приняла её за новую сожительницу соседа.

– Мне-то что – кто она ему… – рассуждала вслух Кузьминична, усмехаясь. – Сожительница или жена законная – лопал бы водку меньше да по ночам надо мной не ревел, как медведь!

Мамаша пожила какое-то время вместе с молодыми, но ссоры не прекращались, и она, похоже, от отчаяния, а, может, из благоразумных соображений, оставив сыну квартиру, перебралась от них и стала жить в другом месте.

Первое время навещала молодожёнов часто, а затем всё реже и реже, уже не вмешиваясь в их жизнь и полагаясь в деле перевоспитания сына на его очередную жену.

Кузьминична видела эту женщину всего несколько раз, в соседнем магазинчике, и, разглядев вблизи, посчитала её смешливой, жизнерадостной простушкой. Но простушка оказалось не такой уж простой – со старыми жильцами знакомиться не спешила, к общению с ними не стремилась и даже не здоровалась в подъезде.

«А простушка-пастушка, видать, с форсом… – подумала про неё Кузьминична. – Да, народ нынче не тот… Это тебе не в деревне – тут каждый сам по себе – дичком растёт!»

Топот, громыханье и ругань прекратились – стало тихо и сосед вроде бы начал где-то трудиться. Кузьминична успокоилась, полагая, что молодая соседская чета скоро заведёт детей. Однако время шло, а ничего такого не происходило.

Кузьминичне, в общем-то, было безразлично, но иногда она призадумывалась.

– Кто она ему, подстилка, что ли или прислуга какая?! – удивлённо вопрошала старуха. – Настоящей семьи без детей не бывает! – и, усмехнувшись, добавляла неодобрительно: – Ещё одна дурёха нашлась… Раба любви!

Соседи сверху не заливали её и особо не беспокоили, пока молодые не затеяли перестановку мебели и не установили брачное ложе прямо над ней. Вот тут начались уже другие звуки: шум от соседских любовных игр, возня, скрип кровати, сладостные стоны и крики во время соития.

Отголоски чужого сладострастия донимали Кузьминичну ни меньше, чем когда-то соседский топот. И натерпевшись вдоволь этих ночных звуков, она перебралась с дивана в проходной комнате в спальную, где раньше обитал её сын.

– Хоть здесь укроюсь от блядства вашего… – ворчала Кузьминична. – Жила б в одной комнате – точно умом рехнулась!

Но скоро в её жизнь вернулись старые, ещё не позабытые звуки… Наверху возникали ссоры – доносились крики, ругань и даже плач жены соседа.

«Неужто бьёт?!.. И чего ждать от этого… урода, – размышляла Кузьминична. – Правильно люди в старину говорили – дай, Бог, детей и в них толк!.. А толка нет – не жди ничего путного!»

Сама Кузьминична выходила замуж в ту пору, когда поколотить жену считалось делом не таким зазорным, а для многих и вовсе привычным. Но она перед свадьбой предупредила своего избранника: «Коли раз пальцем тронешь – сразу уйду!»

И хотя жизнь ей досталась нелёгкая, и отношения с мужем и сыном были непростыми, а порою обострялись до предела, но никто из них даже не замахнулся на Кузьминичну. А когда они были молодыми, то муж в минуты нежности часто называл её Любаней. Да и сын, в честь матери, назвал свою дочку Любой, и всё это согревало душу Кузьминичны, когда былое всплывало в памяти.

– Деньги… Всё деньги! – слыша соседскую брань, говорила Кузьминична и была права.

Непутёвый сосед временами где-то работал, но подолгу нигде ни задерживался. Мамаша-торговка вышла на пенсию, превратившись из денежной коровы в обычную бедную овцу… И доить её, как прежде, избалованный сынуля не имел возможности. А что-то поменять в своём характере, в образе жизни – так на это ни ума, ни воли у соседа, видимо, уже ни хватало.

Соседская жена что-то предпринимала, пытаясь обуздать его тягу к выпивкам, и старалась, наверное, как-то повлиять на праздного и ленивого супруга. Но все её усилия оборачивались лишь временным затишьем.

Кузьминична, занимаясь делами на кухне, иногда произносила вслух свой житейский диагноз, как приговор:

– Поздно, милая!.. С ним мамаша не справилась… Куда уж тебе, пастушка, с этим бараном упрямым сладить!.. Чего с тупаря возьмёшь?! – да ничего!.. Баран – он и есть баран!

Однако, вспоминая свою несладкую семейную жизнь, жалела в душе соседскую жену, а та однажды не выдержала и ушла от муженька. Что потом творилось с соседом?!.. Так это надо было видеть или хотя бы, как Кузьминична, всё слышать не по своей воле.

С утра пьяный сосед сначала гремел в квартире и топал ногами по полу, а потом настойчиво и беспрерывно звонил то жене, то её родственникам. Он постоянно что-то громко бубнил, чего-то от них требовал, иногда взрываясь и впадая в истерику. Затем, вроде бы успокоившись, кого-то тихо уговаривал, и потом снова начинал ругаться.