Константин Куприянов: Новая реальность

– Нет-нет.

– Вот это правильно. Кстати, интернета нет и у меня, – голос редактора вдруг стал теплее и доверительнее. Андрей невольно потянулся за ним, почувствовав человечность, как растения тянутся к солнцу. – Это сейчас не самое важное. Представляете, каково тем, кто остался там, позади?

– Не представляю, – искренне ответил Андрей, – мы же ничего о них не слышим и не знаем. Емейл написать не можем, новостей нет…

– Опять вы про свои новости и емейлы! – воскликнул редактор. – Вы что, издеваетесь?!

– Но я… – Андрея понял, что от него требуется перестать упоминать ненавистные редактору вещи, но отмотать назад уже не мог.

– Вам создают все условия! Строят город посреди пустыни, завозят всё необходимое, свозят лучшие умы, спасают их от наступающей холодной зимы в Москве! А они что: «нам бы интернетику», «нам бы емейльчик написать», – он стал изображать писклявый голос. – Будь моя воля – выбрасывал бы всех к чертовой бабушке в тундру и ищите там под снегом свой интернет.

– Всё понятно, – поспешил вставить Андрей, когда улучил секунду.

Он ожидал, что въедливый редактор потребует сказать, что именно ему понятно, но тот моментально успокоился, как будто увидел, что собеседник осознал правила игры, и можно перестать корчить из себя возмущённого. Лицо его приняло прежний равнодушный отстраненный вид, и снова он смотрел сквозь Андрея, пронизывая его глазами-излучателями.

– Раз вам понятно, то поверьте мне на слово, что там, откуда вы все приехали, сейчас очень и очень не сладко. И знать в подробностях вовсе необязательно. Придёт время, и все мы вернёмся. Вот вы где жили в Москве?

– В Тушино.

– Ну вот, я там бывал, лет двадцать назад, на концерте.

– Здорово, – Андрей улыбнулся. На мгновение тот прежний, столичный Андрей посетил безвольную оболочку, прикованную к стулу, и наполнил её жизнелюбием и радостью. Это продлилось недолго.

– А вообще я из такого же городка, как этот, – добавил редактор. – Так что мне тут более привычно, чем вам. Но вы тоже привыкнете.

Прежний Андрей шепнул, чуть слышным голосом: «К тому же у вас нет выбора», заканчивая фразу, которая повисла в кабинете. Но Андрей нынешний предпочёл его не слышать. Он улыбнулся и пожелал начальнику приятного дня.

Вернувшись на рабочее место, Андрей дописал привычные три материала, разбросал их по трём своим псевдонимам и неподвижно застыл перед компьютером. Обычно он не заканчивал так рано. В редакции было, как всегда, тихо, но лишь сегодня, впервые за несколько недель, он обратил внимание на эту тишину. Андрей тщетно пытался вызвать к жизни прошлого себя, умевшего чувствовать и протестовать против того, что ему не нравится. И тогда он побрёл по прерывающейся тропинке воспоминаний, чтобы дойти до того места, где старый Андрей остался стоять, а новый – безвольный и бесчувственный – продолжил путь в заснеженную тундру.

Оказалось, это не так просто. Память то и дело подводила, он спотыкался, поднимался, отряхивался, замещал пустые, белые, как снег, пространства выдуманными и по этой бледной выдумке, кое-как, преодолевал время и пространство к прошлому. Впрочем, как он ни старался, найденные воспоминания были нереалистичными, приукрашенными – будто всё, что ему удавалось восстановить, происходило не с ним и не вполне взаправду, а с персонажем, которого выдумали, но вовремя стёрли и заменили пустой функцией в редакции городской газеты.

Андрей постепенно отматывал дни: вот вечер, когда их поезд оказался на станции городка. В купе ещё трое: тревожный молодой студент-физик с такой же молодой, но беспечной женой и полуторогодовалый ребёнок. Студент подскакивал на каждой остановке и силился увидеть, что творится за тёмным пятном окна. Андрею долгое время казалось это напрасным трудом, но в тот вечер они действительно достигли конечной платформы. Какой день пути это был? Третий? Пятый? Седьмой?

На платформе много полиции, собак, каких-то энергичных людей в длинных зимних пальто и шляпах. Вдруг почудилось, что в одном из них он угадывает нынешнего редактора: кто-то с заострённым носом заглядывает в их окно, водит лицом из стороны в сторону, будто сканируя людей, замерших в тепле. Никто из них прежде не ощущал на себе такого взгляда, никто не смог бы назвать живущую внутри него могущественную тёмную силу. Но сейчас, недели спустя, Андрею начинает казаться, что, возможно, именно этим острым взглядом, видящим не людей, а только клетки для строительства нового городка, его прошлого и его нынешнего отделили друг от друга.