Константин Куприянов: Новая реальность

Это осознание задело его. Несколько минут он просидел в растерянности. Он почувствовал себя натянутой пружиной, готовой в любой момент разжаться. Вот сейчас он вскочит, пересечёт холодный, плохо отапливаемый этаж, ворвётся в кабинет к блондинке, и воскликнет: «На такое я не готов подписаться! Извините, что отнял ваше время, но я ошибся!». Он объяснит, что привык заниматься журналистикой: расследованиями, разоблачениями, аналитикой, громкими выводами, а не демагогией на уровне деревенской скамейки, для написания которой не пришлось даже ни разу зайти в интернет.

Но по какой-то причине пружина не разжалась. Пройдёт много времени, но всякий раз, думая о том, чтобы отказаться от работы, которая ему не подходит, Андрей представлял себя снова едущим через тундру – в обратном направлении, к Москве, через те же бесконечные заснеженные просторы «настоящей» России, о которых он имел лишь смутное представление. Ему делалось неуютно и даже страшно от размеров страны, которую он, столичный житель, прекрасно представлял по карте, но совершенно не был готов объять в действительности.

Когда он спрашивал, ещё в самом начале пути, отчего их не отправляют в городок на самолёте, ответили очень просто и неправдоподобно: «Посадочную полосу не вычистить от снега». Он чувствовал, что и назад ехать придётся на поезде, пересекающим яростной черной стрелой утонувшие в полярной ночи белоснежные поля. Постепенно он расслабился и поник над текстом, стараясь думать как можно меньше. Время пошло быстрее.

В день Андрей обязан был сдавать не менее трёх статей. Писать требовалось под псевдонимами трёх разных людей и по возможности – тремя различными интонациями. Однако, несмотря на поселившееся в голове Андрея многоголосие, тексты, сводившиеся к одной и той же мантре: «пребывание в городе временное, все сложности – не навсегда, вы рано или поздно вернётесь в родные дома, всё пойдёт по-прежнему» и так далее.

Пару недель спустя Андрей подумал, что его тексты слишком однообразны, голоса ничем не отличаются от его собственного и что для придания им жизни нужно получить хоть какую-то информацию о внешнем мире. С этой мыслью он пришёл в кабинет редактора. В кресле главреда сидел среднего роста мужчина в темно-коричневом костюме, белой рубашке и черном галстуке. Закинув ноги на стол, он читал маленькую записную книжку, которая, судя по розовой обложке, явно принадлежала не ему.

Розовая записная книжка показалась Андрею единственным ярким пятном в кабинете: за те недели, что прошли со времени их первого и последнего разговора с девушкой, куда-то исчезли все книги и журналы, опустели полки и стол, пропали картины. Собственно, не было ни компьютера, ни даже комнатных цветов.

Пустота добралась и до подоконника, чуть дрожали от порывов метели деревянные ставни, звенели стёкла. Тусклое пятно уличного света освещало фигуру и лицо незнакомого мужчины, сидящего в за столом главреда (был морозный полдень – впрочем, здесь, за полярным кругом, день лишь слабо подсвечивался, урывая краткие пару часов между вздохами вечной беззвёздной ночи).

Андрей сначала хотел сказать, что ошибся кабинетом», но потом решил просто незаметно выскользнуть обратно в коридор, ведь незнакомец никак не отреагировал на его появление.

– Постойте, – властно сказал он, когда Андрей уже почти закрыл дверь. – Войдите.

Андрей вошёл. Мужчина впервые поднял на него глаза и изучал несколько мгновений. У него было узкое уставшее лицо, иссеченное мелкими морщинами; благодаря длинному носу и узким бескровным губам оно казалось заострённым, как у птицы. Однако он не выглядел старым. Его глаза были скрыты за толстыми линзами очков, поэтому Андрей не видел, какого они цвета. Через несколько секунд незнакомец вернулся к изучению записной книжки. Проведя за ней некоторое время, он небрежно сказал:

– Сядьте.

Андрей сел. Он поймал себя на мысли, что в прошлой, московской жизни, испытывал бы возмущение и гнев, что какой-то непонятный человек отдает ему команды, как собаке. Но мысль о неповиновении возникла, померцала недолго и ушла. На её месте осталась белая, безразличная покорность. Закончив листать записную книжку, незнакомец отложил её в сторону, сел ровно и спросил:

– Вы, должно быть, Андрей?

– Да.

– И вы зашли, чтобы побеседовать с прежним редактором?

– Да.

– К сожалению, она уехала.

«Интересно, он ждёт от меня какой реакции?» – подумал Андрей и понимающе кивнул.