Юрий Шинкаренко - На дне сыроежки ломаются. «Картинки» с подростками

Передо мной был прежний «Марио», нет, не Марио, а Женя З. И странно, его «воспоминания» нисколько не снизили того образа, который помнился мне по концертной видеокассете: пастушок с выгоревшими волосами, каждой своей нотой подчёркивающий любовь к жизни, ко всему живому. Наоборот, образ этот даже укрупнился.

Каждому родителю, каждому воспитателю известны приёмчики, с помощью которых подростки сбрасывают накопившиеся проблемы. Разные они, эти приёмы, и вполне безобидные, и изощрённо-жестокие. Но в большинстве своём предугадываемые. Способ, изобретённый учеником «одарённой» школы, удивил меня своей оригинальностью. Впервые, пожалуй, я услышал, как раздражение можно выплеснуть более-менее талантливо. Злость на себя, на докучливого журналиста, на весь, в конце концов, мир унеслась в какую-то неведомую дыру, не причинив этому миру почти никакого вреда.

– Может, не зря тебя здесь «без средствов» учат, – спародировал я на прощание небезызвестного Печкина.

– Может… – откликнулся Женя З. без прежней уверенности. Он, не чуждый электронным играм, наверняка догадывался, что это только в «Денди» на старт можно нажимать сколько влезет, чтобы перепрыгнув через все злополучные пропасти, однажды оказаться в объятиях принцессы.

У господина Петрова стремительно растёт популярность. Господину Петрову впору примеривать лавры национального героя. Кто-то, возможно, его недолюбливает, проклинает, пускает о нём завистливые слухи. Но этим славы господина Петрова не убавить. На то он и «звезда»! У звёзд, зажжённых человеческой потребностью, тот же пофигизм, что и у настоящих светил. Вот, Полярная… Сидит себе на макушке небосклона – и какая ей разница, кто к ней плохо относится. Так и господин Петров.

Хотя, справедливости ради, кое-как к нему относятся лишь некоторые пенсионеры… Ну, ещё ретивая часть милиции… Может быть, таможенники, у которых «опиумные караваны» из Азии стоят уже поперёк горла. Зато у подростков к этому господину – любовь и обожание!

А были годы – знали Петрова лишь в семейном кругу, в наркоманском, ибо и сам Петров – наркоман. Но не обычный – фольклорный! Герой анекдотов.

Промелькнуть в единственном анекдоте можно и случайно. Но никакой случайностью не объяснишь появление целого цикла. Тем более – горячо любимого молодёжью…

Короче, заинтриговал меня Петров, и я решил разобраться с этим удачливым господином.

Первое объяснение успеха квази-наркоманских баек жутковато и, увы, банально. Всё меньше вокруг подростков, которые ни разу не вкусили наркотического «кайфа», не попробовали хотя бы анаши, не забили б косяка. Анекдоты популярны, ибо узнаваемы. Язык там свой, специфический… Деформированность мира, так комично переживаемая Петровым, имеет зарубку и в ощущениях многих отроков.

«Пошёл наркоман Петров купаться. Спрятал «косяк», а сам полез в воду. Окунулся. Вышел на берег. А «косяка» нет! Пошел Петров его искать. Навстречу заяц бежит.

ст отредактировал н а – Слушай, заяц, косяк не брал?

– Как можно!

Дальше пошёл Петров. Увидел льва.

– Слушай, лев, ты мой косяк не брал?

– Как можно!

– Пойдём поищем! Вместе докурим!

Пошли они вдвоём. Вдруг навстречу ворона летит. Хвостом наперед!

– Эй, ворона, нашего косяка не трогала?

– Какой такой косяк-мосяк?.. Куда лечу?.. Зачем лечу?.. Сшибите меня палками, – сесть не могу!».

Старики, которые ничем, крепче махорки, не затягивались, недоумённо пожмут плечами. Ну и юмор! Зато загогочут опытные внуки, вспоминая собственное состояние «обкурки». Бывало такое, бывало: «Куда лечу?.. Зачем лечу?.. Сшибите меня палками, – сесть не могу!».

«Пришёл наркоман Петров на урок русского языка. Забил косяк и начал диктант:

– Пишите, дети: «Шла корова по лугу…».

А сам затягивается.

– «Шла она, шла…».

Снова затягивается.

– «Шла-шла… И – как полети-и-ит…».

С десяток лет назад эти загадочные полёты остались бы неуклюжей шарадой не только для пожилых, но и для самих подростков. Но времена стремительно меняются. Из «элитного», рассчитанного на горстку посвящённых, анекдот стал демократичным. Он обращён к нынешнему, хорошо усвоенному опыту подростка. Он злободневен. В него включены всем известные реалии. Поэтому он и пользуется успехом. Однако исчерпать «Петрова» только этим – всё равно, что вместо яркой лампы зажечь над хирургическим столом карнавальный лампион и подвести в полумраке итоги консилиума: «У пациента отсутствует сердце!».