Дмитрий Чугунов - Книга миниатюр

Так и прибились друг к другу. Хоть женский коллектив и похуже террариума, да всё ж вместе не так страшно, как в одиночку по холмам и полям шляться. Тут и кобель случайный не угроза – вместе они его самого так откобелят, что… Одна из них вспомнила свою спортивную молодость, научила других луки делать и стрелять из них. Поначалу плохо получалось, птицы чуть ли не хохотали, нагло вспархивая из-под ног. Потом пошло всё, как надо. Голод ведь не тётка, тут никому не закатишь профилактического скандала по поводу свежеобжаренной сёмги, приготовленной не в том вине со специями и поданной не под тем грибным соусом в компании цветной капусты… «Мадам Баттерфляй, мать их»… тут не ресторан, что поймалось, то и скушалось.

Луки эти не только в добывании провизии пригодились. Как-то раз наткнулся на них спартиад один. Были они ещё пуганые тогда, решили не связываться с ним, тем более, что дядя при оружии был. Окажись вблизи, заломал бы и покалечил запросто. А так они его из лука и угостили с расстояния. Отбежали чуть-чуть и снова стрелой наградили, в ногу удачно ранили, а потом по неподвижной мишени поупражнялись стрелять. Говорят, что спартиад тот на смертном одре призывал отомстить за него, ибо сразили его бесчестным образом. Они-то, сильные мужчины, лук не признавали, называли его оружием трусов. Вот он и бормотал, умирая, страшные проклятия в адрес гнусных убийц. По крайней мере, так Геродот рассказывает…

Справедливо рассудив, что месть может оказаться ужасной, они решили откочевать подальше. Ушли из благодатной долины сначала в северные гористые края, а оттуда в дикие скифские степи забрались. По пути многих к себе брали. Сидят вот так ночью у костра, смотрят на огни деревеньки какой, откуда новенькая к ним прибилась, и разговаривают. «Тебя муж обижал?» – «Бывало». – «Ну, это ты зря… Мужик ведёт себя настолько свободно, насколько мы ему позволяем». – «Да, да…» И начинается курятник: кудах-тах-тах… кудах-тах-тах… «Вот я и решила, что с меня достаточно», – говорит новенькая. – «И правильно! А он что? Как воспринял?» – «Я ему недавно говорю: я женщина, а не посудомойка! Довольно!» – «А он?» – «А он, скотина, ржёт мне в глаза: он, мол, тоже тогда – мужчина, а не извозчик и не ишак. Возить кого-то туда-сюда, чтобы перед подругами покрасовалась, деньги все отдавать и знать при этом, что кое-кто ещё и карманы на всякий случай обшаривает в поисках утаённой заначки… В общем, горбатиться на дуру с непомерными амбициями он больше не собирается». – «Это он тебя дурой назвал, сам скотина?» – «Да, меня. Сказал, что ему проще нанять эту самую посудомойку, чем мой бред ежедневно выслушивать». – «Ну и?..» – «Да что… Посчитал с калькулятором, что кухарка, посудомойка, приходящая уборщица, няня для детей ему якобы дешевле обойдутся, чем одна я. И для душевного спокойствия тоже. И выгнал. Сказал: как амбиции поумерю, так могу возвращаться». – «Ну так давай с нами, у нас этих скотов нет». – «Спасибо, бабоньки, вместе не пропадём»…

Не пропали, факт. Кочевали по степи, охотились. Жили в юртах, потому что прочные дома строить – ума не хватало. В строительстве математика нужна, а они в расчётах не сильны были. Юрты – самое то. Пришли холода, так легко снялся со стоянки и перебрался туда, где теплее, потом – ещё на новое место, ещё… А если дом строить, так это надо голову напрягать, сопротивление материалов в возведении стен высчитывать, всякие системы отопления проводить, канализацию копать… Конечно, если бы кто-то просто так предложил пожить – не отказались бы, но ведь этот «кто-то» почти наверное захочет снова сделать из них кухарок, посудомоек… Нет уж, дудки! Помнится, ни одна из них никогда не готовила своему мужу завтрак (когда у них ещё были мужья), предпочитая поспать, чтобы днём лучше выглядеть. Так с чего вдруг им менять свои привычки? Пусть сами готовят и сами стирают…

Так и кочевали. Геродот рассказывает, что они хорошо метали копьё и посылали стрелу в цель, что были они искусными наездницами… Лошадей любили и берегли, это верно. Лошади большие и тёплые, надежные и бессловесные. К тому же это скоты-мужики могут себе кое-чего травмировать, скачущи верхом, а бабам напротив: тепло промеж ног да ритмичное касание волшебной точкой об луку седла – самая радость. Да ещё ощущение собственной власти: она – сверху, она – повелевает этим большим и сильным животным…

Когда же вдруг становилось невтерпеж, то самые опытные выезжали на особую охоту. Возвращались, таща на аркане… ненавистных и возбуждающих самцов. Ставили перед выбором – смерть либо… Выбиравших второе уводили в особые юрты, а затем отпускали восвояси. Надо сказать, что соглашавшиеся не прогадывали: вряд ли где ещё они могли найти такие изголодавшиеся и страстные тела. После вынужденных ночных подвигов мужики возвращались в свой мир ошалевшими и не до конца понимавшими, что это было. Рождавшихся затем детей делили: мальчиков отсылали туда, откуда их скоты-отцы были, а девочек оставляли себе.