Сергей Пустовойтов - Совершилось. Духовные откровения

Мы с ребятами катались с крыш частных домов и коттеджей, как с горок, а потом, появилась задумка, прыгнуть с пятиэтажки в сугроб. На стройке я потренировался прыгать с третьего этажа, все получалось. На следующий день из обувной коробки я смастерил ранец для парашюта, а парашют сделал из простыни, привязав к её концам бельевые верёвки, такие же верёвки, пропустил под мышки за плечи и пошел прыгать. За мной увязались все дворовые пацаны, чтобы посмотреть разрекламированный мной прыжок.

Через чердак я влез на крышу жилой пятиэтажки, посмотрел вниз и испугался. Но зрители махали и требовали обещанного зрелища. Внутренний голос явно указывал мне, что это конец, что я разобьюсь, а другой голос из меня же, подбивал прыгнуть и не позориться перед такими же пятилетними мужиками. Помню, как за доли секунды, пролетела перед моими глазами, вся моя крохотная жизнь, и я сделал шаг, но не полетел вниз, а завис на полшага над карнизом крыши. Я вывернул шею и увидел высокого, наверное, ростом метра в два мужчину, который поймал и держал меня за воротник пальто. Когда я очнулся от того, что потерял сознание, то никого на крыше уже не было. И что еще более странно, кроме моих следов на снегу, от чердака до карниза, ни чьих следов, так же не было.

Когда снег весной растаял, на том месте, куда я собирался прыгать, я увидел гаражи и сараи, из которых торчали прутья арматуры и трубы печек. Тогда – то я снова вспомнил своего спасителя и впервые в жизни осознал, что это был не человек, а очень похожий на человека ангел. Я стал верить в чудеса. Эту веру в чудо подогрела во мне моя бабушка Таня, приехавшая к нам в гости следующей зимой.

У меня были на руках бородавки. Мама, как могла, по рецептам врачей, мазала их разными препаратами, но ничто не помогало…

Бабушка, когда увидела на моих руках эти бугорки, сразу отозвала меня в отдельную комнату, затворила дверь и сказала, что знает, как извести эту напасть. Только я обязан буду всё, что сделаю и узнаю, держать в тайне, пока не стану сам папой. Я согласился, и она мне выдала секрет, следуя которому, я ночью тайком, вышел из дома во двор и, глядя на полную луну, пописал себе на руки и, не обтирая их, лёг спать. Утром руки мои были чисты, как у младенца. Все удивлялись такому чуду, а мы, как заговорщики, переглядывались с бабушкой.

А потом чудеса покатилось, как снежный ком. Летом мы с мамой поехали в город Николаев к бабушке Тане, так как её положили в больницу на операцию по удалению камней из печени. Моя бабушка умерла, и впервые в жизни, я оказался на большом старинном кладбище. Больше всего мне запомнилась церковь, в которую почему-то мы не вошли. Меж заброшенного кладбищенского хлама, я увидел высокий ржавый семисвечник с узорами, который был выше меня, хотя и лежал наклоненным. Все пошли к могилке бабушки, а я, как вкопанный, стоял у этого непонятного мне тогда предмета церковной утвари. И чем больше я любовался им и удивлялся тому, что эта красивая большая вещь здесь делает среди мусора, тем большая и не известная мне до этой поры теплота и блаженство, обволакивали мое сердце и душу. Я не помню самих похорон, видимо, я так и простоял всё время у семисвечника, который (это теперь я знаю) олицетворяет семь даров Святого Духа. Но прекрасно помню, невероятное прикосновение Святого Духа к моему детскому сердцу.

Потом наступила осень, стояли теплые дни бабьего лета, и я совершенно один, вдали от поселка ГРЕС, решил искупаться в болотце у реки, на котором пробивались редкие поросли камыша. Ровная водная гладь, по которой бегали водомеры, (такие маленькие насекомые) завораживала взор. Никого и ничего вокруг, ни на воде, ни на берегу там не было. Я постепенно стал заходить в воду, и мои ноги погрузились в ил, дно потянуло меня к себе медленно и неминуемо. Я не кричал, так как знал, что людей в окружении моего крика нет и в помине, и не барахтался, так как это, только ускоряло процесс засасывания. Я смотрел на бегущие облака, на синее небо, на ласточек, парящих в его вышине, и жалел свою маму, которая, я знал, будет плакать всю жизнь от того, что не сможет меня найти. Вода уже подобралась к нижней губе, я закрыл глаза и тогда, ощутил удар какого-то предмета о мою голову.

Это была дверь, абсолютно белого цвета, на которую я с трудом смог вскарабкаться и догрести, уже лёжа на ней, до берега. Обессиленный и удивленный, я добрался до дома и никому ни о чём не рассказал. Только маму я стал любить и жалеть, еще сильнее.

– И? Что было дальше?