Алексей Покровский: Осколки

Однако ни мне, ни моим соученикам не удалось совершить такого «героического поступка». Видно шпионы и вредители были хорошо законспирированы.

В детстве мир воспринимается иначе, чем в старшем возрасте, свои внутренние проблемы всегда намного важнее политических и бытовых проблем. Поэтому мы не замечали, как мы были одеты, что ели. Большинство из нас не имело отцов, практически все жили в коммунальных квартирах, а некоторые в сырых подвалах, куда никогда не проникало солнце. Мы часто ходили друг к другу в гости, правда старались не приходить к обеду, это было «плохим тоном». Как-то само собой получалось, что именно к тем, кто жил в отдельных квартирах, мы в гости, практически, не ходили. А если и ходили, то только на дни рождения, если было приглашение.

В нашем классе был один соученик, чья не работающая мать всегда состояла в родительском комитете. Так получилось, что в девятом классе я с этим соучеником сблизился и стал бывать у него в доме. Жил в шикарной (даже по теперешним временам) трех или четырехкомнатной квартире. Кем и где работал его отец я не знаю, внешне же это был важный большой мрачный молчаливый человек.

И вот однажды мой соученик, когда я был у него дома, предложил мне создать «тайное общество», которое состояло бы из нескольких человек. Нужно было выработать устав, подобрать участников и поклясться кровью в верности. Совершенно не помню, какие цели должны были быть у этого общества. Поскольку это предложение было довольно абстрактным, то больше мы к этому разговору не возвращались.

В то время я слышал, что в Ленинграде, были какие-то молодежные «антиправительственные» организации, но это все было очень далеко от меня. Много позже, вспоминая этот разговор, мне кажется, что это было провокационное предложение для выяснения лояльности школьников. Может быть я и не прав.

В конце пятидесятых – начале шестидесятых годов стали возвращаться бывшие заключенные. Как ни странно, те, с которыми мне приходилось встречаться, были не раздавленными системой, а уверенными в себе, энергичными людьми, вернувшимися к полнокровной жизни. В те годы я занимался философией для сдачи кандидатского минимума в Академии наук СССР. Нельзя сказать, что философия была моим самым любимым предметом. Выхолощенные институтские курсы, «убогие» преподаватели, конспектирование «Краткого курса» и «Материализма и эмпириокритицизма» отбили к ней всяческий интерес. А необходимость изучения ее для сдачи кандидатского экзамена, было такой же формальностью, как вступление в пионеры или комсомол.

Однако лекции в АН СССР носили совершенно другой характер. Заинтересованные, эрудированные, интеллигентные преподаватели, увлекали своими лекциями. Особенно запомнилась мне Г. Ее лекции было не сухое изложение современных течений в философии, а живой естественный рассказ. Она только что вернулась из лагеря и часто некоторые из нас оставались после лекций слушать ее рассказы.

С большой любовью рассказывала она об основателе школы логического позитивизма Людвиге Витгенштейне, о приезде его в 30-е годы в Ленинград, о том, как он обращал на себя внимание обывателей, т.к. бегал по Ленинграду в шортах и вел себя как мальчишка – очень непосредственно. Именно знакомство с ним и привело Г. в тюрьму.

Много рассказов уже забылось, а один остался в памяти. В какой-то момент времени Г. попала на работу в лагерную больницу. Там умирал юноша – студент-математик. Перед самой смертью он сообщил Г., что решил очень сложную математическую проблему и попросил Г. передать тетрадку с результатами своей работы на волю, чтобы там переслали ее математикам. Поскольку политических часто обыскивали, Г. попросила одну проститутку спрятать бумаги. Но как назло эта проститутка украла ложку или что-то подобное и попалась. Был произведен шмон, и бумаги уничтожили. Это произошло уже после смерти математика. Что было в этих бумагах навсегда осталось тайной.

Обращали ли Вы внимание, что кроме людей, с которыми мы обычно общаемся существуют отдельные индивиды, которых сколько-нибудь наблюдательный человек отмечает на своем пути. Я, например, по дороге на работу почти всегда встречал определенных людей, замечал, когда они долго не появлялись. Точно также я одних и тех же людей встречал в театрах, Филармонии и на концертах. Как один из героев А. Доде, я часто придумываю им специальность, характер и т. п. Я никогда не разговаривал с ними и чаще отмечал их появление после долгого отсутствия, нежели их исчезновение. Но с одним человеком я общался несколько дней, затем же наблюдал за ним много лет, уже не разговаривая.