Княженика Волокитина - Глаза цвета твоих. Сборник миниатюр

Я сижу у тебя на руках, и колени твои острые и жесткие, как и мои.

Мне неудобно – я не слезу.

Здесь мне место сегодня, в твоей душной ночи, в твоих бархатных пальцах, твоя, твоя, не чья-то…

Слова твои вкусны, как самый смертельный из ядов.

Ты умолкаешь – это мое время, необсуждаемый сигнал. Я вожу пальцами по твоему лицу, по каждому выступу, по закрытым векам. И ты упиваешься мной, свежей, юной – долго ли мне быть еще такой для тебя? Всю жизнь? Ах, лжец….

Твое удовольствие начинается в моем страхе, страхе быть игрушкой в умелых руках кукловода, да чего же тут бояться?

Другие – с мальчишками, неумелыми, грубыми, я же – с тобой, искусным, проворным, нежным-нежным.

В тебе – сотня моих жизней, и не надо мне другого пути.

Да плевать мне на Новый Год на эти салюты и хлопушки, если нет тебя рядом.

Я лучше запру себя в ванной, там, где мои соли из Body Shop. Флотилия бесстрашных резиновых уточек рассекает поверхность воды.

Ты – круглый дурак. Круглый, как мир, круглый, как тот отличник, который ухаживает за мной так неуклюже…

Как вышло, что я осталась наедине с самой главной ночью в году так незаметно?

Как же длинна она, словно полушарие мое – южное, а твое – другое, тяжелое и недосягаемое.

С улицы слышен смех детей – у каждого из них есть папа, такой, как ты. В волшебных умных очках, со всегдашней шоколадкой для озорников в кармане солидного вкусно пахнущего пальто.

Давно ли ты слышал мой смех? Давно ли играл на мне свои увертюры?

Я сплю одна, охочусь на неуловимые сны, в которых ты гладишь меня по щекам, и никогда не уходишь с сумерками, в которых ты никогда не оставляешь меня, неблагодарный.

Я буду лежать в ванне, пока не остынет вода, пока не смолкнут голоса людей за окном. До самого позднего из всех зимних рассветов.

Изо всех сил стискивая зубы, чтобы не зареветь.

Имя – выстрел в упор, навылет.

Я вся горю неоновыми огнями города, стреляю глазами мимо, в сторону – не упустила ли кого? Истерично мигают вывески, пульс все чаще, быстрее…

Ты. Ты сегодня тот, кто останется со мной.

Танец под музыку твоих денег – отражение в поверхности безупречно гладкого льда в твоем бокале.

Я пью виски.

Всегда – только виски. Так я показываю прозрачность своих намерений. Я люблю виски так же, как адово пекло – там, где много градусов, остро пульсирует моя кровь.

Черные, словно пиратский флаг, локоны струятся-змеятся по моим обнаженным плечам.

У меня есть тактика: я всегда открываю что-то одно – плечи, грудь, спину.

Ноги – никогда.

Два безупречно гладких ствола моего главного оружия спрятаны до поры в сатиновом чехле.

Девочки в тряпочках, голые, беззащитные – они уйдут с мальчиками, трусливыми, слабыми.

Я уйду с тобой. Насколько я – Женщина, настолько и ты – Мужчина.

В мыслях нет плана, лишь зацепки на будущую ночь. Самую незабываемую ночь в твоей жизни.

Поторопись, чего же ты медлишь, уйдем же. Скоро наступит утро. Скоро меня не будет.

Солнце – сильное, безграничное. Ветер стеной, упругий, воет хрипло на склоне.

Я верю только себе, тело сильное, гибкое. Зрачки за стеклами плотных очков – с кончик иглы.

Здесь нет духоты кабинетов и мягкой пыли подушек, хронического тоннельного синдрома – лишь бархатная сладость нового снега, выбранные маршруты и трассы, румянец пятнами на щеках, крепчайший сон до утра после горячего вечернего душа.

Снег поглощает все и выплевывает снежинки прямо в лицо…

Привыкшая к холоду, я не сразу согреваюсь у каминного огня. Снимаю шарф, открываю белую шею.

Мне подносят широкий бокал с жарким напитком, я благодарно улыбаюсь. Как же хорошо здесь, в маленькой комнате, полной теплом до самого потолка.

Выдох – расслабление. Сигариллы здесь вкусные. Вива ла Куба.

Сладок мне вкус дольчевиты – знойная мякоть ломтиков апельсина на дубовом столе, тарелка – Веджвуд, всё только самое лучшее.

Толк в хороших вещах я знаю, этот фарфор даже лучше лиможского.

Насмехаются надо мною часы, ночь еще не пришла.

Вечер будет длится столько, сколько горит шальной огонь в высоком камине, и не гаснет моя сигара, и напиток мой не остынет до утра.