Дана Гельдэ - И малое станет большим, и большое – малым

Когда-то самые активные студенты нашего ВУЗа получили путевку в Киев, в международный молодежный лагерь «Мир», в этой компании оказались и мы: Глянцева Ирина, Зиновьева Мария и я. Наша тройка частенько была замечена деканатом в работе научных кружков, КВНов и другой общественной деятельности. В лагере мы оказались на 17 этаже, по соседству со студентами из Мадагаскара. Через несколько дней наши соседи с тортом в руках и гитарой под мышкой, постучались в нашу дверь. Ребята учились в авиационном военном училище, звали их Жан Филлипп Лерира, Матье и Лулу.

В разгар нашей беседы Жан подошел к моей тумбочке и взял в руки географический атлас, по которому я учила заданную номенклатуру. Он открыл пособие на той странице, где была карта СССР, и сказал: «О, у вас очень большая страна! Ею сложно управлять, поэтому у вас нет порядка. Вам нужно ее разделить», – чтобы показать наглядно, он ребром ладони начал резать по ней. От этой наглой выходки иностранца мы мрачнели. Позабыв о дипломатичности, три комсомолки, патриотки своей страны, сделав «руки в боки», стали доказывать, почему этого делать нельзя, опираясь на свои знания в области экономической географии. Всячески мы готовы были отстаивать свою Родину, если что, могли бы даже побить их. Слава Богу, до этого не дошло.

Спустя несколько лет, нас пригвоздило новостью, когда сообщили, что Союз развалился, почти так, как «пилил» его Жан. На этот раз нас никто уже не спрашивал. Бросив все свои дела, мы с тревогой сидели у экранов телевизоров, и смотрели прямые трансляции заседаний Съезда народных депутатов. Самым ярким было заседание в декабре 90-го года, когда хрупкая женщина не побоялась с трибуны заявить о непорядочности Горбачева и призвала депутатов отправить его в отставку. Никто не поддержал ее. На весь депутатский корпус смелой оказалась одна чеченская женщина, Сажи Умалатова.

А потом случился развал, из-под руин которого грабилось и растаскивалось все ценное, созданное советскими людьми.

О нас никто не собирался думать. В регионах, в республиках, в городах, в селах народ, оказавшийся на краю экономической пропасти пытался самостоятельно выжить, как мог.

Это было страшное время, потому что было временем перемен. Так трудно еще не было. Мы с соседкой, Анной Ивановной, обсуждали происходящее, она не понимала, почему ей, родившейся в 1912 году сейчас было страшнее, в годы войны. «Это не потому, что я тогда была глупее, чем сейчас, но объяснить свой страх не могу,» – говорила она тогда. Меня осенило: «Анна Ивановна, тогда Вы ждали светлого будущего, Вам обещали, что «враг будет разбит, победа будет за нами, а нам сейчас говорят, что будет еще хуже, нужно затянуть пояса и никто не знает, когда этот период закончится и кому нужно бить морду».

Словно, кто-то нам хорошо позавидовал, наложил на всех китайское проклятие: «Чтоб ты жил в интересные времена!» Самые отчаянные покидали насиженные места и ехали на север, в Питер, в Москву, которая для них оставалась столицей, «сердцем» большой, уже несуществующей, Родины. Остальные оставались на своих местах.

«Сандугаш, что ты мне посоветуешь? Куда идти работать, может у тебя есть какие вакансии на примете?» – задала я соседке, волновавший меня вопрос. «Нет,» – отрицательно замотала головой девушка, – «завтра возьмешь газету и начнешь обзванивать. Здесь каждый сам за себя.» «Хорошо» – спокойно ответила я. Второй вопрос, который интересовал Сандугаш, судя по тому, как все притихли и не только ее: «Муж у тебя есть?» «Нет, я уже восемь лет вдова» – сказала я.

В разговор вступила соседка, которая сидела напротив: «Меня зовут Марина, я из Чувашии и у меня самая распространенная в мире фамилия – Кузнецова.» «Сколько у тебя детей? Они тоже приедут в Москву?» – спросила Марина. «Двое, они уже студенты, пока остались в Оренбурге, потом посмотрим,» – рассказывала о детях я. «Сюда едут в основном одиночки. У меня тоже двое, они остались с матерью. Муж пил и нигде не работал, терпела его долго, «до поры, до времени», после одного случая погнала его «поганой метлой» – начала свою историю Марина. «Ты нам не рассказывала. Что это за история? – заинтригованно спросила Сандугаш, сев поудобнее.

Женщина рассказывала нам о другой своей жизни, которую иногда выпускала в свою новую реальность: «Ой, мы тогда в Козловке жили, я торговала на рынке мясом, он дома сидел с детьми, им было три и четыре года, они – погодки. Пока он спал перед телевизором, эти две маленькие «шкоды» достали у него спички из кармана и устроили пожар, они подожгли подушку отца, потом загорелся палас. Что же сделал этот падла? Он прибежал ко мне на рынок с телевизором в руках, оставив детей одних в горящей квартире. Вынес самое ценное для него – телевизор! Спасибо соседям, они и огонь потушили, и пожарных вызвали, и детей забрали, после этого видеть его не хочу!» «А сколько ты уже в Москве? – поинтересовалась я. «Три года уже». – ответила Марина.