Алексей Янкин - Обмелевшие реки

– А сколько раз, ты, матушка, встречала этих сохти?

– Слышала о них много. А встречала один раз. Тогда совсем девчонкой была. Нашей-то нынешней Сокум еще и на свете не было. Послала Сокум (не нынешняя Сокум, а та, что была даже до бабки её, Олон-Хэ), так вот, послала она тогда охотников в Нарпу-Нёр, далеко-далеко, чтобы добыли шкурки зверька, который водился в Зеленых Горах, только в одном месте. Очень ценные те шкурки. Шибко надо их было. Ясак платить хотела. И меня с ними послала: кушать готовить, добычу разделывать, одежду чинить. Другое что, как понадобится. Долго шли, много дней, пока помет зверьков охотники не приметили. Оставили тогда меня вещи сторожить, костер жечь, их ждать, а сами налегке дальше пошли след отыскивать да силки ставить. Сказали к утру придут. Кушать сготовила. Жду их. Но утро прошло, день настал, а их всё нет. Другой день и ночь прошли. Скучно. Решила я ягод насбирать. Отошла немного. Шибко мало ягод. Отошла дальше, да заблудилась. Тайгу я знаю, а тут все иное. Туда-сюда хожу. Скалы кругом. Не узнаю мест. Совсем заблудилась. День прошел. Ночь настала. Очень, очень испугалась. Страшно. Совсем, совсем молодая была, глупая. Молчать надо, а я кричать стала. Кричала сильно. Они меня, сохти эти, и нашли. Астэх! Трое их было. Небольшие такие. Но крепкие. Лица белые, страшные. Глаза большущие. С ними велели идти. Две ночи шли, а днем спали. Связали мне руки и один из них конец веревки к своей руке привязал. Так и шли, пока дом их не увидели.

– И каков их дом? – замер охотник, – Деревянный? Или чум? Шкурами крыт или корьём?

– Нет. – голос старушки совсем стих, – Они в земле живут.

– Как в земле? – поразился Никита, – Из земли дома, что ли, делают. Из дёрна?

– Нет. Не так, – сердится Вущта непонятливости собеседника, – Не дом из земли. Совсем, совсем в земле живут.

– В ямах земляных?

– Каких ямах? Непонятливый! В самой земле, говорю.

– Под землей?

Старая Вущта подумала и закивала:

– Пожалуй так. Там земля каменная больше. Большими, большими холмами поднимается. Огромными скалами сверху вниз спускается. Под самое небо уходят те скалы, аж больно голову задирать. И дыра прямо в обрыве у самой земли. Низкая. На четвереньки надо встать, чтоб заглянуть в неё. В эту дыру они и залазят и живут там.

– А-а, – наконец понял Никита, – В пещере.

– Да. Так. Я и говорю, большая, большая гора стоит, и там, в обрыве, вход в их мир. Пещера, наверное. Правильно говоришь.

– Так ты была в этом их мире? – оживился охотник, – Была в той пещере? Что там? Как они живут?

– Я тогда молодая была, говорю. Прыткая. – самодовольно улыбнулась старуха, – Хотели меня с собой забрать, да я убежала.

– Как так убежала?

– Они Солнца боятся. Сильно дикие. Дня боятся. – рассмеялась дробным старушечьим смехом рассказчица, – Как кроты какие, совсем. Света не любят. Старики говорили, слепнут совсем от яркого света. Оттого и боятся дня. Говорят, глаза их лопнуть даже могут как сырое яйцо, коли на Солнце посмотрят. Только ночью и выходят из-под земли.

– А зачем они вообще выходят наверх?

Вущта пожала плечами:

– Кто их знает. Поохотиться разве малость, рыбы наловить. Украсть что. У нас говорят, бывает детей крадут на стойбищах. К себе под землю утаскивают. Мальчиков съедают, наверное. Девочек в жены берут. Потому у нас и запрещено малым детям ночью выходить на улицу.

Никита закивал. Он вспомнил, что его в детстве тоже тетя Аина ночью не пускала на улицу. Правда не объясняла почему. А оно вон как оказывается.

– А глаза у них правда могут лопнуть от света?

– Ну-у… не знаю. – нехотя призналась явно утомившаяся разговором Вущта, – Правда ли нет… Старики говорили. Меня ночью поймали, как кричать стала. Шли до утра. Отдыхали часто. Днем спали. Ночью снова шли. Опять часто отдыхали. А как стали подходить к той дыре в скале, утро уже наступало. Они торопились. Кричали на меня, чтобы я быстро, шибко быстро шла. Стали заставлять лезть в дыру, в самую темень. Совсем страшно стало. Еще не было так страшно. Сильно, сильно не хотела туда идти. Под землей только злые духи живут. Я одного толкнула, другого толкнула и бежать. Они кричали, кричали, но уже день настал. Солнце вот-вот выйдет из-за скал. Испугались за мной днем идти. А я весь день бежала, всю ночь бежала. Даже не присела ни разу. Чуть с обрыва не упала. Наконец вышла с тех страшных гор. Увидела тайгу. Обрадовалась. Тут и дождалась охотников. Они спрашивают, где была? Зачем ушла? А я только головой трясу. Ничего сказать не могу. А как пришли домой, я рассказала, что со мной случилось. Только никто не поверил. Тронулась умом девка, сказали. Так и считают сумасшедшей, – старуха засмеялась, оскалив три оставшихся во рту зуба, – По сей день не верят. Считают, что шибко испугалась, когда заблудилась в горах, потому и привиделось всё. А я помню, как только вчера то было. Что десять дней назад было, не помню, а то всё, всё помню. Только вот твой отец и поверил мне.