Алексей Янкин - Обмелевшие реки

– Ладно, ладно, – успокоил брат сестру, – Прости. Не то, совсем не то говорю. Не по делу. Я и сам не меньше твово виноват. Никогда дома меня нет. Тока о себе всегда думал. Словно у родителей и нет своей души, своих хворей, горестей. Словно им и не надоть слова доброго-то от сына непутевого услышать хоть изредка. Тока о себе, тока о себе… – Никита вздыхает. Он всегда, когда волноваться, начинал говорить на местный манер.

Какое-то время все трое сидят молча. На печке посапывает Феклуша. Завитки светлых волос прилипли к сонному личику.

– Чо делать будем? – наконец подняла на мужчин покрасневшие глаза Алёна.

– Я пойду в стойбище лесовиков. Надо всё выяснить.

– Пойду с тобой! – решительно заявил Саня.

– Нет. Ты здесь, семье нужен. Воспитывай мою племянницу, – с этими словами Никита, покопавшись в котомке, извлек несколько вырезанных из дерева фигурок зверушек и поставил их на печке рядом с головой спящей девочки, таким образом, чтобы проснувшись, она сразу увидела их.

– А я поутру, пораньше, пойду.

Войдя в неглубокую и тихую в это время года речушку Быструю, соединяющую Большое и Одинокое озёра, Никита почти сразу наткнулся на затащенную под раскидистую ель лодку отца. Впрочем, он и ожидал её здесь найти, так как это то самое место, где отец оставлял берестянку каждый раз, как отправлялся в сторону стойбищ лесовиков. Выйдя и обследовав лодку, охотник убедился, что она спрятана довольно небрежно. Почти не скрыта от малейшего дождя. Похоже оставивший её не собирался возвращаться. Никита качал головой, озабоченно ворча. Это ему явно не по нраву.

Так как речушка сильно обмелела и дальнейший путь по ней стал бы излишне утомителен, Никита вытащил и свою берестянку, старательно припрятав обе лодки (не от людей, от непогоды). Теперь тайник разглядит только наметанный глаз таёжника. Дальше отправится налегке, имея при себе лишь котомку с обычным своим припасом да ружье. Рыжий нетерпеливо рыскает по берегу, шаря носом по земле. Ему путешествие по воде за последние дни порядком надоело.

Вот они, следы отца. Ничто – ни ветры, ни дожди не успели еще скрыть их. Правый след чуть глубже – следствие поврежденной некогда ноги. Они то исчезают, то проявляются вновь, особо четко проступая на влажных чистых участках почвы. Если след временами теряется – пёс мигом отыскивает пропажу. Следы тянутся цепочкой по лесу, но далеко от протоки не удаляются и вскоре приводят к другому озеру. Пробираясь вдоль топкого берега, только-только освободившегося от вешних вод, охотник убеждается, что оставивший следы путник действительно идет в направлении стойбища. Этой дорогой они с отцом ходили не раз, а затем уже молодой охотник и сам проходил здесь.

Едва выйдя на возвышенный сухой берег, отец развел небольшой костерок и расположился на ночевку. Здесь же, прямо под сравнительно свежим пеплом и серыми еще головёшками – остатки старых кострищ. Сколько себя помнил Никита, они всегда устраивали на этом самом месте первую ночевку. Это окончательно развеяло последние сомнения в том, кто тут прошел и куда он направлялся.

Только горожанину тайга мрачна, скучна и однообразна. Здесь жизнь бьет ключом. На каждом дереве, под каждым кустом, в каждом овражке, за каждым пригорком что-то да происходит. В ушах постоянным ненавязчивым фоном легкий шум древесных крон, птичий щебет, стук дятла, скрип старых ветвей, множество иных звуков, щелчков, свистов, уханий. Не отгораживайся от происходящего, стань частью этого мира. Идти по тайге никогда не скучно. То наткнешься на испуганное семейство лис, застигнутое за игрой. То сохатый ломанётся с шумом через кусты при твоем приближении. То выскочивший из-под куста (к вящей радости пса) бурундук уставится осоловевшими глазками-бусинками на незваных пришельцев. То Рыжий спугнет зазевавшегося зайца. Вот он только что понуро брёл, набегавшись и еле передвигая усталые лапы. Внезапно останавливается. Замирает. Уши торчком! Через мгновенье опущенный к низу хвост возбужденно закрутится пропеллером. Куда только и делась давешняя немощь. Бросит нетерпеливый взгляд на хозяина – неужели не слышит? Сдержанно повизгивает. Надо же бежать! Вот он – след! Добыча ждать не станет.

– Иди, иди, – улыбается охотник.

Пес тотчас растворяется в кустах. Через мгновение раздается хлопанье крыльев и возмущенный клёкот. Вверх взлетает большущая взъерошенная тень. Рыжий удовлетворенно лает. Бежит к человеку. Кидается обратно. Стреляй же, стреляй, растяпа! Никита хохочет и треплет по голове расстроенного друга. Тот успокаивается – ну хоть хозяин убедился в его отваге. А могли бы и свежим мясцом полакомиться. Да зачем заряд тратить? В начале лета птичье мясо невкусно. Пернатые еще не отъелись после вынужденных зимних постов. В зобу лишь иголки. Зато к концу лета, ближе к осени, станут жирными. Зоб туго набит ягодой. Мясо вкусное. Вот тогда – другое дело.