Валерий Щербаков - Дыхание тайги. Избранное

Мама смотрела на меня, продолжала что-то говорить женщинам и плакала.

По всей избе чувствовался приятный запах вареной брусники. Мария, женщина лет сорока пяти, хлопотала у печи. Добавив в кастрюлю немного воды, чтобы варенье не подгорало, помешивала ягоду ложкой. Боровая ягода, боровинка, которую в народе называют брусникой. О целебности этой ягоды, особенно ее листьев, знает каждый сибиряк. Листья собирают ранней весной, прямо из-под снега, а вот ягоду собирают по осени – в сентябре, бывает в октябре. Чем теплей таежное лето, тем слаще боровинка.

Помешивая варенье, Мария улыбалась, она вспоминала случай из своей жизни, непосредственно связанный с этой ягодой.

Марии в ту пору было двадцать лет, была она на седьмом месяце беременности первенцем.

Лето в тот год было жарким, брусники уродилось видимо-невидимо. Ягода была крупной и сладкой. Деревенские девки приносили полными лукошками сочную бруснику с тайги. Несмотря на беременность, Мария от них не отставала.

– Пожалей себя, – ворчал дед, видя, как она в очередной раз собирается в тайгу по ягоды.

– Хватит нам до следующей осени твоей боровинки, – уже вслед ей произнес дед.

Ягодниц собралось несколько женщин. Был обычный осенний теплый день. Брусники было много – только не ленись, собирай. Мария быстро набрала свое лукошко и присела отдохнуть. Ноги гудели, чувствовалась усталость.

В тайге было тихо, только иногда кое-где доносился хруст сухих веток.

Вдруг за своей спиной она услышала шум. Мария привстала и обернулась.

Кем-то напуганные женщины бежали прямо на нее.

– Медведь! – прокричала одна из них, поравнявшись с Марией.

Еще несколько ягодниц с криком: «Беги!» – промчались мимо нее. Мария испугалась, замерла. Последние девки пробежали мимо, крича во все горло:

– Беги, медведь!

Мария схватила лукошко с ягодой и побежала, побежала быстро, как могла.

За спиной она слышала треск веток и чье-то неровное дыхание. Не пробежав и пяти метров, она споткнулась и упала, ягоды рассыпались. Упала удачно, на бок, рядом был пень, Мария подползла к нему, пряча за него голову, замерла.

Кто-то промчался мимо, не останавливаясь, сильно треща валежником.

– Медведь, – мелькнуло в голове.

Через мгновение все стихло, в лесу воцарилась тишина.

Полежав еще немного, Мария встала, осмотрелась вокруг – никого не было. Собрав рассыпанную ягоду, она направилась в сторону деревни.

– Почему медведь пробежал мимо? – думала она.

– А может, он сам напугался женщин да убегал? Может, он почувствовал во мне ребенка да пожалел? – мелькнула у нее мысль.

В декабре она родила здорового, крепкого мальчишку и назвала его Михаилом…

И вот сейчас, готовя брусничное варенье, когда прошло уже много лет, она вспоминала тот случай в тайге.

Седьмые сутки нас держат в спортзале механического завода. На улицу никого не выпускают и новое пополнение не завозят. А вокруг помещения толпятся родственники. Команда вроде не секретная – восьмидесятая, морфлот. Непонятно, почему даже с родными нельзя пообщаться.

Сквозь окно вижу свою маму. Окна в спортзале высокие, снаружи грязные, но она тем не менее подпрыгивает, хочет среди новобранцев, прильнувших к стеклам, увидеть меня. Расталкиваю несколько матрасов, лежащих у окон и служащих нам постелями, приближаюсь к окну и начинаю махать руками. Но тщетно: мама меня не видит.

Вдруг появился полноватый мичман, он показал рукой в сторону автобусных остановок и что-то крикнул, провожающие нехотя стали отходить от окон.

А за окном была весна, весна 1975 года. Было тепло, навсегда запомнилось это голубое теплое весеннее небо. Вдруг у самого уха слышу команду: «В одну шеренгу становись!» – и вижу перед собой молодого усатенького лейтенанта.

Наконец-то должны были произойти какие-то события, которые обязаны были повлиять на нашу дальнейшую судьбу. До тошноты надоел этот пыльный зал, хотелось увидеть весеннее голубое небо, вдохнуть свежий воздух, увидеть родных.

Через несколько минут толпа наподобие солдатской шеренги стояла перед лейтенантом.

Новобранцы изрядно устали, томясь неделю в пыльном спортзале в ожидании своей дальнейшей судьбы и рады были любым переменам.

Наступила полная тишина.

– Сегодня в 19 часов наш эшелон отбывает, – как можно громче сказал лейтенант, чтобы всем было слышно.

– А пока привести себя в порядок, от клуба до железнодорожного вокзала пойдете строем. Разойдись!