Борис Давыдов - Ступени

Проспав до двух часов дня, Иван сходил в вагон-ресторан. Пообедав, он зашёл к Маше – она мыла стаканы.

– Машенька, тебе помочь?

– Я уже заканчиваю.

– Маш, тебе, я думаю, тяжело одной.

– Зато денег больше, – отшутилась она.

– Ах, да: ты ведь говорила, что квартирку хочешь кооперативную построить, – засмеявшись, сказал Иван.

– Да, Ваня, квартирку! – Мария кокетливо мотнула головой. – А потом жениха в своё гнёздышко буду искать.

– А не лучше жениха с квартирой найти?

– А когда ты женился, у тебя квартира была?

– У меня свой дом в городе. Небольшой, правда, зато газ есть, сад возле дома, огород. А квартира есть у моей жены.

– Как она заработала квартиру? Сколько лет твоей жене?

Иван растерялся. «Сказать, что жене тридцать восьмой год? На смех поднимет».

– У моей жены от погибшего мужа осталась квартира. А он был намного старше её.

– А сколько всё-таки лет твоей жене? – не отступала Мария.

– Тридцать! – выпалил он.

У Марии глаза полезли на лоб.

– Ого-о, – протянула она, – старовата девонька. Так ты, Ваня, на квартире женился или твоя жена богатенькая плюс ко всему?

– Маш, ну хватит, а? – Иван приложил руки к груди, всем своим видом показывая, что ему неприятен этот разговор.

– Не буду, не буду. В жизни всякое случается. Чаю хочешь?

– Позднее, я только что из ресторана.

– Да, – словно вспомнив чего-то, сказала она, – как твой новый сосед? Ничего про себя не рассказал?

Иван нахмурился:

– Странный у меня сосед, поэтому я хотел бы поменьше находиться в его компании. Он, похоже, по мою душу пришёл, меня на чём-то подловить хочет.

– Сиди тогда у меня, – предложила девушка.

– Что, целыми днями? – обрадовался Иван.

– Можешь и ночами – на второй полке. Тем более тебе не привыкать спать на второй полке. А с бригадиром поезда, в случае чего, я договорюсь.

– Отлично! Ох, так бы сейчас и расцеловал тебя.

– Тебя хлебом не корми, дай поцеловаться. Всё, с посудой я закончила, теперь выйди на пять минут, я совершу омовение и… пойдём в моё уютное купе.

– Подожду тебя за дверью…

Днём Иван не приставал к Маше с поцелуями, лишь любовался ею, говорил ей любезности и помогал: мыл посуду, разносил чай… А поздним вечером, когда они сидели в её купе, он высказал ей свою тревогу.

– Что конкретно тебя мучает?

– У меня душа болит потому, – пожаловался он, – как бы у тебя по моей милости проблемы не возникли.

– С какой стати? Ты что, преступление совершил?

– Нет, конечно. Но тебя могут вызвать, например, в органы и спросить: ты, почему Ивана укрывала?

– Вань, почему я укрывала тебя? У тебя в этом вагоне место есть, но ты влюбился в меня, стал увиваться. А потом и я влюбилась в тебя. За это что, меня посадят?

– Да нет же!

– Тогда в чём дело? Ваня, ты за меня не переживай, я за себя сумею постоять, если надо.

– Сдаюсь. – Иван поднял левую руку вверх и сразу же опустил её. – Ты меня победила, и лишь за это я готов расцеловать тебя с ног до головы.

Он прижал голову Маши к своему плечу и, шепча ей нежные слова, начал поглаживать колечки её волос. Вот он мягким движением погладил её щёки и отдельно, родинку. «Машенька, ты очень красивая, ласковая, волосы у тебя необычайной красы, губки. А какая шея, грудь…»

Какие непередаваемые чувства он сейчас испытывал: в поезде, под стук колёс, в уютном купе…

Проснувшись в семь утра, Иван не увидел рядом Маши. «Какая она расчудесная девушка! – с распиравшей от счастья грудью, подумал он. – Какая ласковая! Но красивые вообще-то все расчудесные. Если к тому же они ласковые, обходительные – цены им нет».

С таким ликующим чувством в душе Иван споро натянул хэбэшные галифе, гимнастёрку, обулся. И тут в купе вошла Маша. Она смотрела на Ивана, а в её глазах сияли искорки любви.

– Ты куда так рано вскочил? Полежал бы. Давай вместе минут пять полежим. – Она шагнула к нему, обняла – и нежно поцеловала в губы. Он взял её на руки и бережно опустил на полку, сам лёг рядом. Она перевернулась набок, лицом в его сторону и, приподнявшись, стала гладить своей мягкой ладошкой по его лицу, волосам. – Какие у тебя жёсткие волосы, – прошептала. – А сам не жёсткий, ласковый. – Прикоснулась своими губками к его губам, потом чмокнула в нос, в переносицу. Иван чувствовал, какое наслаждение она получает от своих действий, он и сам испытывал нечто подобное. Ему казалось, что даже его уши светились от удовольствия.

– Машенька, – тихо, с чувством произнёс он, – моя чистая девочка. – Он прижал её голову к своему лицу и стал вдыхать аромат её волос, кожи. – Машенька, как же я истосковался по женской ласке, по загадочному женскому телу. Если сказать тебе спасибо, значит, ничего не сказать. Я готов носить тебя на руках целый день, но, к сожалению, это невозможно. Но я так счастлив, так счастлив!