Вадим Юрятин: Ничего общего. От космических пахарей

– И вот что из всего этого вышло, – Васо поморщился. – Он сделал это. На паркинге.

– Антона нет. И получается, держаться больше не за что. Надо ехать, – решил Петр.

– Травка еще есть? – Нина после паузы.

– Оставил на столе, – Васо проглотил все гласные.

– Ага. И Антон письма на столе жене оставил. И матери.

– Не за что, – недовольно пробурчал Васо.

– Держаться не за что. Ты прав, – Нина закрыла глаза.

– По домам? – предложил Петр.

– Я остаюсь. Утром вызову такси. Мне так удобнее, – вжалась в диван.

– Я, как Миша, не знаю, как без Антона жить… – Васо стоял посреди гостиной и походил на обиженного ребенка.

– Пошли уже, – велел Петр. – Прощай, – кивок Нине.

Нина лежала на диване. Ей было уютно. И было это важнее всего. Одиночество радовало. И знала, завтра утром обведет глазами декабрьское небо и увидит двух упущенных воздушных змеев. «И сколько их в небе? Два, три или все четыре?» – была мысль, уже перед тем как уснуть.

Вот так всегда: приближаешься к кабинету Валерия Степановича и дрожишь. Еще бы! Одна его дверь чего ст о ит. Прямо как врата ада: огромная, тяжелая, явно обитая кожей нас, грешников. Принесешь отчет какой-нибудь и ждешь, ждешь… Потом дверь медленно открывается, и вот он стоит – ростом немного пониже меня, ну а я-то никогда высоким не был. Ручки тоненькие, ножки щупленькие, но какая внутренняя сила, какая мощь! Даже лысина вызывает уважение… А говорить когда начнет – ну прямо генерал перед ротой солдат! Представляю, какой он сегодня поднимет крик. Ладно бы просто баланс неправильно свел… а тут…

– Чего тебе? – окликнул меня Валерий Степанович. Оказывается, что начальник все это время стоял за моей спиной, мелко прихлебывая кофе из тяжелой кружки.

– Говори тут, нечего туда идти, – велел он.

Вот оно как. Даже в кабинет не пригласил.

– Даже не знаю, как начать, – пробормотал я. – Так оно случилось, что…

– Чего еще у тебя случилось?

– Тут такое дело… В общем…

Я огляделся по сторонам. Никого вокруг не было. Тогда я осторожно склонился к лысине и зашептал.

– В общем, помер я. Вот свидетельство о смерти. Вот договор на оказание ритуальных услуг. Также при содействии родственников могу предоставить информацию о проведении погребения, прошедшем неделю назад.

Липкими руками я протянул Валерию Степановичу бумажки.

– Помер? Да знаю я, знаю, – нетерпеливо сказал начальник. – Жена твоя приходила, документы приносила. Уже и бумаги все твои выкинули, и стол другому сотруднику отдали. Так что не понимаю, чего ты тут торчишь.

– Ну как же, я проинформировать хотел. Кроме того, так сложилось, что я не смогу сдать баланс за июнь.

– Ладно, обойдемся. Незаменимых у нас, как известно… Еще вопросы есть?

– Да я так только… Спасибо вам, Валерий Степанович.

– Давай-давай, иди отсюда, – прорычал начальник, с усилием открывая неподъемную дверь. Дверь утробно взвыла и захлопнулась за ним.

Хоть убей, не помню, как это началось… Кажется, сидел на кухне, ждал, когда жена мои любимые бараньи котлетки принесет – и все. Каюк. А может, поскользнулся где. А может, сердце прихватило. Да какая теперь разница? Помню, что тряслись в пазике на пути к кладбищу. Лежать в этом дурацком ящике было неудобно, уж лучше бы я сидел, как все. Цветы какие-то разляпистые полевые принесли, а у Лизы на них аллергия. Да и вообще, зачем ребенка на кладбище таскать? Она так перепугалась, вжалась в автобусное сиденье и боялась на меня смотреть. А я все думал: «Вот, Лиза, папка твой не в форме, лежит посреди автобуса, словно пьяный в стельку, и ничего сделать не может. Даже утешить».

Приехали на кладбище, быстренько меня выгрузили, чего-то там про мой хороший характер пробормотали и в землю положили. Цветы сверху накидали и домой отправились, пить за свое здоровье и «Ой мороз, мороз» петь. И вот теперь стою я под дверью начальника без паспорта, без работы, без планов и перспектив.

Нечего делать: с работой не складывается, потащился домой. Всего несколько ступенек, первый этаж все-таки. Темный коридорчик, а в конце наша квартира. Во мраке поблескивает позолоченная баночка с сигаретными бычками из-под «Мусор голд кофе». Не выкинули, значит. Я сразу как-то приободрился. Только вот ключа у меня не было. Покойникам в карманы обычно ключи не суют. Видимо, сомневаются, что они могут зайти посидеть, поболтать о том о сем.

Дверь открыла Таня. Могучая женщина. Высокая, жилистая, статная. Бывает, разговариваешь с ней, все на грудь смотришь и думаешь: если, к примеру, поставить на нее небольшую стопочку водки, да что там, даже тарелку с сосисками и горошком, удержится ли? А познакомились мы еще в школе. Я ее за косички дергал, а она меня по башке книжками била. После школы как-то разошлись, она замуж вышла, овдовела. Потом на какой-то встрече выпускников увиделись. Подумали, дело наше одинокое, почему бы и нет… Через два года Лиза родилась.