Евгений Пекки: Гуси, гуси… Повесть о былом, или 100 лет назад

Яков шустро выскочил из бочки и подбежал к гусям, лежавшим на пашне. Заострённую палочку, с концом в виде вилки, он воткнул в землю, оперев на неё голову убитого гуся. Казалось, что гусь сидит и осматривает окрестности. Второму он подпёр шею посерёдке такой же палочкой, только короче. Этот изображал теперь гуся кормящегося. Всё заняло не больше пяти минут. После он впрыгнул в свою бочку и затаился. Это он сделал вовремя: опять от горизонта донеслись хлопки, и послышалось гоготание, гораздо громче. Я сообразил, что на нас идёт не стая передового отряда, как в первый раз, а основной эшелон. Десятки косяков шли в нашу сторону, теперь уже ясно видные в заметно посветлевшем небе. «Га-гак, га-гак», – всё явственнее слышалось по всему горизонту.

– Га-га-га-гак, га-гак, га-га-га-гак, – вдруг громко раздалось со стороны засиды Якова.

«Как похоже, – подумал я, – если не знать, что это манит охотник, решил бы, что за кустом гусак сидит и подругу кличет».

Четыре или пять косяков налетали на нас, идя на снижение. Га-га-канье Якова звучало всё заманчивее. Две стаи, миновав нас, снизились до самой земли. Они рассаживались на кормёжку за профилями со стороны деда. Стая птиц, до двух десятков, сделав один круг над полем перед засидами, пошла на второй… Мне из-под сена хорошо были видны расставленные лапы серых гусей, которые, махнув по паре раз крыльями в обратную сторону, с размаху садились на пашню. Они тут же начали клевать какие-то корешки, остатки ржи, чистили перья и ходили туда-сюда, с изумлением, как мне казалось, поглядывая на профили и на гусей, подпёртых палочками. Два сторожевых гуся по краям стаи зорко поглядывали вокруг и оберегали покой остальных.

Яков начал медленно поднимать своё ружьё. Ему это удалось сделать, не спугнув осторожных птиц. Дед, в своей засиде, не шевелился, очевидно, опасаясь помешать товарищу.

«Бац, бац…» – дважды бухнуло ружьё слева от меня. Это отдуплился Яков, дождавшись, наконец, когда несколько гусей сойдутся так, чтобы их шеи перекрылись выстрелами. Два гуся были убиты наповал, один, ещё, трепыхался. Сидя, Якову было неудобно перезаряжать ружьё, и он поднялся. Стая шарахнулась от него, гуси, после двух-трёх шагов пробежки по пашне, встали на крыло, но стрелок уже перезарядил ружьё и послал два выстрела вдогонку уходящим вверх птицам. Расстояние было убойное, и большой гусь вывалился из стаи.

Дед понял, что таиться теперь ни к чему. Развернувшись, он дал дуплет по гуменникам, которые уже начали взлетать. Два матёрых гуся осталось лежать на пашне.

Сердце у меня прыгало от радости, адреналин стучал в каждой жилке. Мне никогда не доводилось присутствовать при такой охоте. Рябчиков я уже стрелял не раз, но теперь было куда интереснее. Выстрелы грохотали отовсюду. Оказалось, что охотники от нас не так уж далеко, метров за двести-триста, не более. Порой слышно было, как шлёпает по соломе или веткам куста падающая на излёте дробь. Руська даже шарахнулась раз, когда несколько дробин шлёпнулось по её коричневой лоснящейся шкуре.

Солнце поднялось уже высоко. Перелёт гусей на поля закончился, а с ним и основная охота. Ещё кое-где слышны были выстрелы, похожие на позднее эхо канонады, которая была два часа назад.

Мы свернули с поля на дорогу, ведущую вдоль леса, и Руська бодро затопала по ней. Охотники компаниями устраивались на отдых, разводили костры, некоторые уже принимались драть перо с битых гусей. Там и сям, среди деревьев леска, можно было разглядеть машины. Это сейчас, в новом веке, джипы – «Лендроверы», «Ландкруизеры» и «Тойоты» с «Хондами», не говоря уже о «Нивах» – обычный транспорт на охоте. Тогда же – начинавший появляться в продаже «Москвич-408», который валил внешним видом на малолитражный «Форд». В основном же по обочинам стояли старенькие «Москвичи-407», а то и «401», походившие на довоенных «Фольксвагенов», да видавшие виды «Победы». Редко встречавшиеся «Волги», с оленями на капотах, выдавали, что на охоте присутствует и партийное начальство, из какого-нибудь горкома или райкома. Военные на пенсии, те предпочитали «Газ-67», называемый в народе «Виллис» или, почему-то, «бобик». Встречались трофейные «Опели» и «BMW». Офицеры, продолжавшие служить, приезжали на «Газ-69», которые величались «козликами». Народ всё был приезжий, большей частью из города. Деревенские, что жили поближе, топали пешком, дальние добирались на мотоциклах. Тяжёлый мотоцикл по тем временам был для деревни почти царский транспорт.