Саша Ненадо - Мальчик, утонувший в колодце

Странно, но А. не стало противно. Он вытер пену своей одеждой и продолжил попытки: сердце-легкие, сердце, легкие. Наконец, от глубокого дыхания у него тяжело закружилась голова. Он сел рядом с телом, продолжая убирать и убирать волосы у него со лба. Мертвый человек был несомненно мертв. А. провел пальцами по его соскам, по животу, по мягким гениталиям под плавками. Его эрекция, несмотря на отсутствие разрядки, постепенно стала спадать. А. только отчетливо понял, что напоследок хочет увидеть член этого незнакомого ему человека.

В холодной воде пещеристое тело съеживается, и А. не ожидал увидеть что-то необыкновенное. Под обычными темно-синими плавками было несколько колечек темно-рыжих волос, зато довольно крупные яйца были почти гладкими. А. с трудом стаскивал прилипшую к телу ткань, и получилось сделать это как-то сбоку. Член оказался зажат в складке ткани. А. осторожно вынул его. Сейчас он был не больше семи сантиметров в длину, но довольно толстый, совершенно белый, как алебастровый. Только головка, хорошо видная под короткой крайней плотью, оказалась неожиданно розоватой. А. уложил член так же, как он был, на левую сторону, и натянул на мертвого плавки.

В последний понедельник августа А. сидел в зале областного суда. Он старался не наклонять голову низко, но ему слишком сильно хотелось спать. После вчерашнего он упал в кровать так, будто из него вынули позвоночник, проспал девять часов, но ему было мало и мало. Он смотрел на свои колени в джинсах и остроносые черные туфли, потом усилием воли заставлял себя выпрямить спину, свести лопатки и, пожалуй, чуть-чуть улыбнуться, но через три минуты снова видел свои туфли. Судья задерживалась.

Наконец секретарь суда вышла от нее и спросила о явке.

– Все, – ответил старший помощник прокурора со скамьи напротив А.

– Все, – подтвердил А. беззвучно. У него с утра голос то пропадал, то появлялся. За спиной А. в стеклянном футляре с армированными ребрами жесткости сидел человек, по версии следствия, рассылавший куда попало эсэмэски «мама, я сбил пешехода, нужны деньги».

Вошла судья, с тяжелым «о мере пресечения» бросила пока еще худую папку с делом на стол перед собой и села, недобро обвела взглядом зал. По неизвестной причине ей этим утром было не легче, чем А.

– Гсбвнение, – сквозь зубы, глотая гласные, буркнула она. Прокурор встал.

– Ваша честь, предъявлено обвинение по части четвертой, – прокурор выделил это слово голосом. А. задержался, любуясь на его открытое, доброе лицо. Все перерывы прокурор мультяшным голосом голосом разговаривал по видеосвязи со своей годовалой дочкой. – …Статьи сто пятьдесят девятой, мошенничество с причинением ущерба в особо крупном размере, наказывается лишением свободы на срок до десяти лет. Учитывая характер совершенного преступления и личность обвиняемого, необходима его изоляция на время предварительного следствия.

– Зщта.

Прокурор сел и перевел взгляд на А. Тот встал.

– Ваша честь, мой подзащитный является студентом очного отделения вуза. Он проживает с матерью, имеющей вторую группу инвалидности, она в существенной степени зависит от его помощи…

Обвиняемый у него за спиной сосредоточенно рисовал чертиков в блокноте. Он сам не ожидал, что ему на карточку после очередной эсэмэски капнет пол-ляма и сначала подумал, что это пятьсот рублей. Именно в расчете на пятьсот рублей он в тот же вечер заказал себе суши с доставкой на дом. Его мать, инвалид второй группы, ездит на Тойоте. А. чувствовал, что говорит скучно, что его голос хоть и не пропадает больше, но звучит тусклее обычного, а еще он чувствовал, что судья сейчас ненавидит все, что издает звуки.

– …Прошу избрать меру пресечения в виде домашнего ареста. Спасибо.

С прокурором он поздоровался, уже выходя из зала суда. Глаза и виски немного отпустило, А. уже мог шутить, улыбаться и подкалывать. Правда, подзащитный так и остался в аквариуме.

– Вы больше не выпускаете Б. на процессы? – весело спросил А.

– Он теперь в отделе надзора ЖКХ.

– Жаль. Его бы я сделал.

Работа адвоката в обвинительном правосудии была вечной игрой в поддавки, из-за чего с расслабленными прокурорскими удавалось поддерживать почти искренне приязненные отношения.

– Ну. Увидимся.

На лице А. улыбка почти сразу, как только прокурор свернул в боковой коридор, превратилась в мучительную гримасу. А. понял, что скучает по Б., и это было неприятное открытие.