Саша Ненадо: Руины церкви, расчлененный труп и я

© Саша Ненадо, 2018

ISBN 978-5-4490-3764-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Извините меня, падре, я несколько согрешил. Я покушался на убийство двух и более лиц общественноопасным способом и не довел задуманное до конца по не зависящим от меня обстоятельствам», – говорил про себя Саша Ахин.

Из окна автомобиля он наблюдал, как медленно поворачивается к дороге псевдоготический остов, черный на фоне первого снега. С восточной стороны, где располагался алтарь, церковь казалась почти нетронутой временем. Если бы рядом с ней росло хоть одно дерево, это было бы похоже на иллюстрацию к книге об Англии. Однако летом все на несколько километров вокруг выжигал такой жар, что деревья здесь вырастали не выше куста бузины, засыхали и падали.

Саша представлял, что встает на колени перед резной стенкой исповедальни (хотя если это был не костел, а лютеранская кирха, то черт знает, как это все там устроено) и говорит: «Падре, мне плохо неописуемо. Этим летом, падре, я ни с того ни с сего возжелал – так это на вашем диком языке называется? – сотрудника прокуратуры Андрюшу Бажина. Если быть точным, я не столько хотел с ним секса, сколько рассказывать ему смешные вещи, держать за руку, когда он будет жаловаться, что простудился – трогать губами лоб. Не знаю, насколько у вас это считается предосудительным. И да, немного секса – это точно считается… Он меня проигнорировал, и я не знаю, что со мной случилось. Я осатанел. Не знаю, запрещено у вас это слово или, наоборот, приветствуется… серьезно, в меня будто дьявол вселился. Я хотел его убить, в какие-то минуты – голыми руками. Как-то раз я напился… Мы все были на маленьком прогулочном теплоходе, я зашел в рубку… Падре, вы бы видели, какой там бардак! Любой нетрезвый кретин вроде меня может войти и натворить что угодно. Например, я захотел сделать так, чтобы мы врезались в опору моста… Дело было в ноябре, и я рассчитывал, что все мы умрем мучительной смертью в волнах с температурой плюс три. Когда я представлял, как у Андрюши остановится сердце, и он будет с широко раскрытыми глазами погружаться глубже и глубже, я испытывал физическое наслаждение. Я не знал, что затопить корабль так сложно! Оказывается, даже этому учиться надо. Вот вы знали, что такое „поправка на течение“? А я теперь знаю, но поздно».

Руины медленно отворачивали от лица Ахина почти нетронутую алтарную абсиду, и теперь стрельчатые окна на северной и южной стене светились остатками скругленных фрамуг на фоне белого неба. Дорога снова повернула, и перед Сашей поднялись парные западные башни. Они прогнили и распались до арматуры, до опор-перекрытий, так что им бы больше приличествовали плакаты «Мошенник, отдай наши квартиры», нежели англоманские силуэты неподвижных черных грачей. Ахин сидел, отвернувшись к окну, сам похожий на грача.

Машина принадлежала владельцу здешних угодий, директору КФХ, на чьей земле стояла разрушенная церковь. Сам Старый Бай, невозмутимый, с улыбкой, похожей на морщины в коре дерева, степным божком сидел рядом и занимал большую часть пространства на задних пассажирских сидениях.

– В этом складе ее и нашли, – сказал он. Ахин глянул на него словно уколотый.

– Мы привыкли, склад и склад, – извиняющимся голосом сказал хозяин.

Над дорогой проплыла зелено-желтая жестяная арка с надписью КФХ «Мечетинское».

– Четыре года назад привез Камаз кирпича дырки в стенах заделывать. В Любатовке все восстановили, гостевой дом есть, концерты проходят, все очень культурно.

«Каким вандалом нужно быть, чтобы делать здесь ремонт», – Ахин скривился и снова отвернулся к окну. Черный силуэт ненадолго пропал, скрытый высоким ангаром МТС. На помосте перед ним застыл комбайн, ветер шевелил полупрозрачные детали в его обмундировании.

– В этом году решил пока… Не та обстановка… в общем, вернуть кирпич. Прислал людей, начали разбирать, но опрокинули тележку, проломили настил, а там лежит… Знаете, как матрешка, по росту: позвоночник, бедренные кости, берцовые кости, руки. И отдельно ступни – знаете, как обувь ставят.