Саша Ненадо - Руины церкви, расчлененный труп и я

Валера рулил одной лапой, другой держал в окне сигарету и постоянно разговаривал. Возможно, он был рад, когда Ахин сам предложил обсудить когда-то жившую на ферму Катю, и без принуждения принялся рассказывать.

– Катя жила одно лето. Красивая баба. Они с Магой постоянно ругались, он ее за волосы из дома вытаскивал и кидал вот так. Она вставала и заходила, а он ее снова. Но на третий раз впускал всегда.

– А ты просто стоял и наблюдал, – почти про себя сказал Ахин. Валера догадался, что его в чем-то упрекают.

– Никогда не наблюдал, – возмущенно заявил он. – Что мне, делать нечего? Меня чужое не интересует. Просто бывает выйдешь покурить, а она – пожалуйста, валяется.

Ахин вдохнул, поджав губы, и выдохнул. Машина выехала с проселка на федеральную трассу, и ямы стали попадаться реже.

– На ферме Магу боятся?

Валера помотал головой.

– Обычный мужик, зачем его бояться. Он же один. В прошлом году к нему приезжал брат или черт его знает. Они, конечно, покуралесили, но бояться его не надо. Он тебя задирал что ли? Вы с ним вроде похожи.

Саша посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида как на партнера в комическом фильме: «Смотри-ка, бро, теперь он сказал, что я похож на парня, который дубасит жену» и процедил:

– Дедушка был дагестанец.

– Со мной в армии служил Ахин, – примирительно сказал Валера. – Салаватик. Здоровый был.

– На диалекте села Мекеги, – медленно сказал Саша, – «Ахин» означает «нет».

«Семицветик» должен был закрыться через час, но Саша попросил затормозить в квартале до него и сунулся в окно «кофе на вынос». С пол-литровым стаканчиком он вошел в магазин. Магазин был бедненький, по вкусу 90-х: орхидеи в полиэтилене и метровые розы в ведре. Флористка, низко склонив голову над телефоном, писала комментарий ВКонтакте. Из-за челки были видны только ее губы и часть пухлой щеки. Ахин постоял, ожидая, когда она посмотрит на него первой, а пока косился на полки с однообразными цветами.

Что, если устроить в жизни Бажина маленький переполох? Не запускать руки в его жизнь глубоко – боже упаси, мало ли, какая гадость обнаружится. Так, немного пощипать за нервные окончания. Анонимно прислать букет белоснежных лилий. Они бы хорошо смотрелись в его белых продолговатых ладонях. Оплатить с электронного счета, в качестве контактной информации оставить телефон с краденой симки. При лично высказанных подозрениях все отрицать. Вот только куда прислать? Прямо в здание прокуратуры, чтобы с проходной нарочно по громкой связи, сдерживая гогот, позвонили и на все здание: «Тут цветы для Бажина принесли. Впускать?» Чтобы Андрюша выбежал бледный от злости и удивления и крикнул: «Это ошибка, это не мне, я их не возьму. До свидания», – а у него за спиной в секретариате уже во все горло смеялись? Или домой, чтобы он вышел в мятой рубашке, может быть, небритый (как он выглядит небритым, интересно?); рядом никого не будет, и он возьмет букет обеими руками и будет долго смотреть мимо, не закрывая дверь, хотя курьер сразу уйдет. У Бажина ведь так никого и нет, кажется.

Ахин запил крупным глотком кофе подступивший к горлу комок.

– Вы Катя? – спросил он.

Флористка вздрогнула и подняла голову. У нее были очень большие глаза, и она сразу опустила их.

– Вы в 2014 году работали в Мечетинке? – продолжил спрашивать Ахин и облокотился о стойку. Он увидел, что девушка делает движение, чтобы встать, но движение не получается и не получается. – Не беспокойтесь, я не имею никакого отношения к Магамеду. Я адвокат хозяина. В Мечетинке нашли труп женщины, и я приехал убедиться, что это не вы.

– Не я, – беззвучно проговорила женщина. Под ее левым глазом, несмотря на густой тон, был заметен вдавленный шрам длиной около сантиметра.

– Вы мне поможете? – спросил Саша тихо. – Мне нужно знать обо всех женщинах, которых вы видели на ферме.

Катя была очень послушной. Она не попросила документы, не стала отказывать и ни разу не посмотрела прямо в глаза. Она назвала жену хозяина Айнагуль, повариху Любу, агронома Вику, двух дочерей хозяина, которые приезжали лишь время от времени, механизаторку Садет и скотницу, которую не знала по имени. Перечислив всех, она продолжила говорить, без остановки, не переводя дыхание, время от времени поднимая глаза аж на верхнюю пуговицу сашиного пальто.

– Когда я переехала с Магой в Мечетинку, я получила выплату как молодой специалист на селе, 100 тысяч рублей. Мага тоже получил сколько-то, я не спрашивала. На эти деньги мы начали строить дом. Я должна была проработать три года, каждый год должны были доплачивать еще что-то, но это ладно. Потом Мага начал меня бить. Я уехала. У меня была возможность уехать только сюда, здесь мама. Получается, я уехала из села. Мы с Магой развелись, я отсудила у него мои 100 тысяч, но он их до сих пор не отдал. Приставы говорят, не получается их у него забрать, имущества нет, а недостроенный дом – единственное жилье, нельзя… Я не проработала три года, должна вернуть выплату, но у меня ничего нет, и у мамы нет. На меня завели дело о мошенничестве, я сейчас под подпиской. Вы адвокат, – тут только Катя посмотрела Ахину в лицо. – Вы мне поможете?