Алексей Митрофанов: Невский проспект. Прогулки по Санкт-Петербургу

Но все равно – это было событие.

А в 1851 году – пущен в эксплуатацию Николаевский (ныне – Московский) вокзал.

Невским проспектом вновь любуются, и никому не хочется его критиковать, и даже профессиональный критик Н. А. Добролюбов пишет в 1853 году: «Если погода так хороша, Петербург Вам так незнаком, что Вы непременно хотите идти пешком – Вы не раскаетесь. Советую всегда начинать от Лавры… Вскоре начинается Невский проспект, и Вы очутились на ярмарке: на трехсаженных тротуарах здешних постоянно такая же толкотня, как у нас (то бишь в Нижнем Новгороде. – АМ) на ярмарочном месте. Но, вообразите, здесь менее душно: менее пахнет городом, чем в Москве, или даже у нас».

А в 1858 году в Санкт-Петербурге побывал писатель Теофиль Готье. Не обошлось, конечно же, без посещения Невского проспекта. Готье был очарован: «На этой фешенебельной торговой улице чередуются дворцы и магазины. Нигде, может быть, только в Берне, вывеска не выглядит так восхитительно, как здесь. И до такой степени, что этот вид декоративного украшения улиц и домов нужно было бы отнести к разряду ордеров современной архитектуры, прибавить его к пяти ордерам Виньолы. Золотые буквы выводят свой рисунок на голубом фоне, выписываются на стеклах витрин, повторяются на каждой двери, не пропускают углов улиц, круглятся по аркам, тянутся вдоль карнизов, используют выступы подъездов, спускаются по лестницам подвалов, изыскивают все способы привлечь внимание прохожих. Возможно, вы не знаете русского языка, и форма этих букв, кроме орнаментального своего выражения, не имеет для вас никакого смысла? Но вот рядом вы видите перевод этих надписей на французский и немецкий языки. Вы еще не поняли? Тогда услужливая вывеска, прощая вам незнание этих трех языков, даже предполагая и тот случай, что вы вообще неграмотны, очень наглядно изображает те предметы, которые продаются в магазине. Вылепленные или нарисованные виноградные гроздья указывают винный магазин, далее ветчина, колбасы, говяжьи языки, банки с икрой вас извещают о том, что здесь помещается продуктовая лавка. Самые примитивные рисунки, башмаки, галоши, сообщают не умеющим говорить ногам: „Войдите сюда, и вас обуют“. Нарисованные крест-накрест перчатки говорят на языке, понятном для всех. Встречаются также изображения женских накидок, платьев, над которыми нарисованы шляпы или чепчики. Художник посчитал излишним пририсовывать к ним лица. Пианино приглашает вас испробовать их клавиши. Все это интересно фланирующему путешественнику и обладает особым колоритом».

Кстати, тот же литератор обратил внимание еще на одну редкую особенность проспекта: «На Невском проспекте идеи религиозной терпимости прямо-таки претворены в жизнь, и самым либеральным образом. Буквально нет ни одного вероисповедания, какое не имело бы своей обители, своего храма на этой широкой улице. Налево, в том же направлении, в каком я шел до сих пор – голландская церковь, лютеранский храм святого Петра, католическая церковь святой Екатерины, армянская церковь, не считая в прилегающих улицах финской часовни и храмов других направлений Реформации. Направо – русский Казанский собор, другая православная церковь и часовня старинного культа староверов или раскольников. Все эти божьи обители стоят в одном ряду с жилищами людей, за исключением Казанского собора, который прерывает общую линию и изящным полукругом, напоминая восхитительную колоннаду собора Святого апостола Петра в Риме, выходит на обширную площадь. Фасады соборов лишь незначительно отступают назад из общей линии домов. Они, не таясь, предлагают себя вниманию и религиозному усердию прохожих; узнать их можно по особому свойственному им архитектурному стилю. У каждой церкви есть дарованные царями большие участки богатой городской застройки, где дома или участки сдаются в аренду».

Действительно, Невский проспект довольно часто называли «улицей веротерпимости».

* * *

1862 год – новое изобретение, конка. Никого, разумеется, не удивляет, что «Акционерное общество конно-железных дорог» начинает свою деятельность именно с Невского. Темно-синие вагончики с империалом, запряженные парой уставших лошадей, еще доступнее омнибусов: проезд всего лишь 5 копеек (на империале еще меньше – 3 копейки). Справедливости ради, однако же, оговорюсь – конка была транспорт внутригородской, в то время как омнибус был еще и транспорт загородный – доезжал до таких отдаленных окрестностей, как село Александровское и Полюстрово.