Алексей Митрофанов: Невский проспект. Прогулки по Санкт-Петербургу

* * *

Официальная дата открытия Большой першпективной дороги – 1711 год. В 1720 году здесь соорудили первое серьезное официальное учреждение – Мытный двор. И уже в 1721 году камер-юнкер Ф. В. Берхгольц в своем дневнике писал: «С самого начала мы въехали в длинную и широкую аллею, вымощенную камнем и по справедливости названную проспектом, потому что конца ея почти не видно… Несмотря на то, что деревья, посаженные по обеим ее сторонам в три или четыре ряда, еще невелики, она необыкновенно красива по своему огромному протяжению и чистоте, в которой ее содержат… и делает чудесный вид, какого я нигде не встречал».

Спустя два года першпективу осветили конопляным маслом – как в лучших европейских городах. Фонарей соорудили много, даже очень много – 595 штук. Зажигали их «в ночное время, только в темные часы по присылаемым из академии о темных часах таблицам». На первый взгляд подобное кажется странным – а какие часы по ночам, как не темные? Но если вспомнить, что в Санкт-Петербурге есть белые ночи (а зимой, соответственно, черные дни), все сразу же становится понятным.

А в 1743 году здесь на Невском состоялось первое в истории проспекта официальное мероприятие. Точнее, крестный ход к мощам благоверного князя Александра Невского, перенесенными двумя десятилетиями раньше из Владимира в Александро-Невский монастырь. К этому событию весь проспект – от Адмиралтейства до монастыря покрывали деревянным настилом. Иначе по такой грязюке было просто не пройти.

* * *

Невский проспект, между тем, продолжал развиваться, продолжал совершенствоваться, продолжал входить в моду. В 1754 году было окончено строительство Аничкова дворца – и по сей день одной из главных достопримечательностей и проспекта, и Петербурга вообще. В 1766 году вышло распоряжение Комиссии о Санкт-Петербургском строении о строительстве на Невском проспекте только каменных зданий – можно сказать, что статус этого проспекта признан был на высшем уровне. В 1783 году построили костел святой Екатерины, а спустя два года и Гостиный двор.

В канун же девятнадцатого века вспомнили про старые и добрые березки. «Санкт-Петербургские ведомости» поместили воззвание: «Желающие будущею весною Невскую перспективу, начиная от Полицейского моста до Лиговского канала по обоим сторонам в два раза усадить березками (так и написано – „березками“, а не „березами“. – АМ), кои были б не тонее в окружности 6 вершков, а притом и около оных сделать балюстрат, могут с ясными о состоянии своем доказательствами и залогами явиться… Также те, кои пожелают будущею весною… Невскую перспективу, начиная от Казанского моста и продолжая до Аничковского по обеим сторонам в два ряда усадить липками („липками“! – АМ), но не менее в окружности 6 вершков имеющими».

Речь шла, ясное дело, о подряде. И как не редко происходит в нашем государстве, сей подряд был великолепным образом провален. И липки, и березки посадили раньше срока, они замерзли и не прижились. Но, поскольку в 1800 году император Павел Первый преподнес Екатерингоф одной из своих фавориток, княгине Гагариной (по официальной версии, естественно, князю Гагарину), следовало срочным образом перенести куда-нибудь первомайские гулянья, заведенные еще Петром Великим. Раньше их устраивали в Екатерингофе, а тут это стало невозможно – частное владение, княгиня, фаворитка, не гламурненько. И гулянья были перенесены на Невский, под кроны мертвых лип. На них, кстати сказать, присутствовал сам император – вероятно, чтобы подсластить пилюлю, отпущенную подданным.

Но, несмотря на провал этой затеи, во многих справочниках 1800 год значится как дата появления на Невском полноценного бульвара.

* * *

В 1795 году на Невском построили Публичную библиотеку. В 1801 – Казанский собор. В 1820 году П. П. Свиньин писал о Невском: «Исчез высокий бульвар, разделявший его на две равные половины, и теперь уже на месте сем разъезжают экипажи по гладкой мостовой. С бульваром исчезнет любопытная отличительность сей улицы, нередко случавшаяся весной, т.е. что по одной стороне катались еще на санях, а по другой неслась пыль столбом от карет и дрожек».

А в 1824 все это прилично подмыло. Нева по половодью разлилась пуще обыкновенного, и проспект превратился в канал.

Один из жителей проспекта утром выглянул в окошко, отпрянул в ужасе, позвал слугу, дрожащим голосом спросил его:

– Что ты видишь там на улице?

– Графа Михайлу Андреича Милорадовича, разъезжающего на лодке.