Алена Новикова - Ловец человеков

– Какую книгу? – опустив розу обратно в вазу, Кит обошел столик и устроился на полу рядом с Ритой. – Покажи-ка. Я знаю, ты её взяла.

Рита снова сунула руку в сумку, пошарила и вытащила маленькую книжицу в затертой красно-синей обложке.

– Я так и знал,– сказал Кит. – Черт возьми, да я в тебе не сомневался.

Забрав книгу у Риты, он начал листать страницы.

– Я знаю, она твоя,– она улыбнулась и, протянув руку, легонько погладила его по волосам. – Там твои пометки карандашом.

– Да уж – нехорошо портить книги.

– Ну почему. Это даже забавно… Иногда.

–Три – сострадание. Вот что нам всем нужно! Сострадание. Просто человеческое сострадание,– сказал Кит рассеянно.

– Показать, что мне больше всего нравится? – спросила Рита. Она сложила ноги по-турецки и смотрела на Кита сверху вниз, не переставая нешироко улыбаться.

– Уж покажи, пожалуйста.

Нагнувшись, Рита открыла книгу на титульном листе.

– Вот тут. "Америка дальше, чем тебе кажется". Просто блеск.

Какое-то время он глядел на надпись, нацарапанную острым карандашом прямо над заголовком, молча и серьезно, как если бы она бросала ему вызов, который нельзя не принять.

– А, да. Это. Здорово, брат. Честное слово, здорово. Это для тебя здесь – ну надо же, как ты угадала.

– Конечно, угадала. Кроме меня, никто и в руки не берет твои книги. Отец со своей знаменитой библиотекой. Грейс, которая после букваря сразу перешла на "Харперс базар". Лори…– Рита замолчала. Развернувшись в кресле, она посмотрела на Эллу, тихо сопящую под покрывалом .– Зажги мне, сигарету, пожалуйста. Если тебе не сложно.

Кит любезно дал ей прикурить от своей зажигалки, зажал её в ладони, щелкнул.

– Я – дурное влияние. Так ведь, да? Разлагающее действие.

Рита серьезно уставилась на него широко раскрытыми глазами.

– Я разве сказала? Неправда, ничего я не говорила.

Сделав глубокий вдох, Кит резко поднялся и снова прошелся по комнате, заложив руки в карманы.

– А Лори? Отец? Черт побери, ему ведь так хотелось выковать из нас семейку Гласс. Четыре ребенка – выбирай на свой вкус. Богатый ассортимент, ей-Богу. И с каждым – внимание – не стыдно поговорить. Честное слово – слышишь, Рита? – честное слово, меня от этого просто воротит. На самом деле. Представление в двух действиях с перерывом на антракт! Первым номером – старший сын, несчастненький новелист, журналист по случаю, безупречно говорит по-французски и разбирается в русской литературе.

– Господи,– сказала Рита. Она приложила ко лбу обе ладони – только вспомнила об этой любимой, давно позабытой позе. – Прошу тебя…

– Под цифрой два – младший сын, неоимпрессионист и фотограф, временно базирующийся в великом и ужасном Нью-Йорке. Может поболтать на шведском и итальянском – все, как пожелает зритель. Номер три…

– Кит, пожалуйста…– попросила Рита. Схватив с дивана подушку, она прижала её к себе и вернулась в прежнюю позицию, выражающую воинственную решительность.

– …Старшая дочь, погибшая в ванной комнате в возрасте трех месяцев, публике не представлена.

– Зачем ты начинаешь, скажи мне?

– Зато номер четыре здесь для увеселения самой взыскательной аудитории. Дочь мусульманки и воинствующего атеиста, исповедует буддизм и молится на Дж.Д.Сэлинджера…

– Я сейчас закричу, честное слово.

– ..По идиотскому совету старшего брата. Ей-Богу, прости.

– Я тебя умоляю, правда. Оставь меня в покое, будь так добр!

– Ну и заключительная фигура, гвоздь программы – младшая дочь, очаровательнейшее создание с грантом в Хальт, которым она, разумеется, пренебрежет. Честное слово, потрясающее шоу. Вы не пожалеете о потраченных времени и средствах!

Он наклонился, чтобы получше разглядеть цветы в вазе на столе.

– Боже мой! Я не могу видеть эти розы. Это не комната, это морг.

Рита следила за ним глазами с самым оскорбленным видом.

– На этом всё? Ты закончил?

– Я?– Кит остановился, будто бы раздумывая.– Пожалуй. Ты продолжай, если хочешь. – Он остановился и пальцем начал передвигать окурки в пепельнице. – Кажется, ты что-то говорила про свою мать? Про замужество, да? – он хлопнул себя по лбу. – Точно! Как я мог забыть! Рита Эберхардт – добродетельная жена. Я бы приобрел билет в партер, если ты не возражаешь.

– Я больше не желаю с тобой разговаривать,– объявила Рита. Спустив ноги, она нашаривала туфли, оставленные в прихожей.

– Уходишь?

Рита замерла, уже занеся ногу над порогом.

– Господи. Не смотри на меня так! Тебя хочется пожалеть.