Алена Новикова - Ловец человеков

– Я выпила,– объяснила Рита, спрыгивая на тротуар.

– Вот оно что. Черт возьми! Я-то помню, как ты грызла свою кроватку.

– Ты помнишь? – Рита придержала дверцу автомобиля, чтобы Кит мог взять Эллу на руки, не разбудив её громким стуком.

– Разумеется, брат. Тебе было десять месяцев, и твоя комната была аккурат напротив моей. Каждую ночь – ровно в три часа, как будильник – Рита Эберхардт просыпается, садится в кровати и начинает плакать. И кто же встает, чтобы её успокоить?

– Ты, глупый. Ты читал мне "Метаморфозы". Почему? Я всегда хотела спросить.

– Только не говори, что ты это помнишь.

– Помню, не беспокойся. Нет, ты скажи, пожалуйста – почему?

Прижимая Эллу к плечу, Кит обыскал карманы в поисках ключей.

– Вот не поверишь, но тебя здорово успокаивало. Ты же слышала .

– Значит, "Метаморфозы" тебе дал отец? – спросила Рита. Она швырнула туфли под вешалку с пальто и забрала у Кита ребенка. – Солнце мое. Эй, солнце! – сказала она тихо Элле на ухо.

– Само собой. Ты же знаешь – "черт подери, я ведь только и хочу…"

– "Чтоб с тобой разговаривать было не стыдно!"– подхватила Рита. – Подумать только – пятнадцать лет!

– Отец не меняется. Он не меняется, как не меняется все лучшее. Будь у человека возможность жить вечно, он бы гонял кого-нибудь, и когда распинали Иисуса,– сказал Кит. Он подошел к окну и посмотрел на темную улицу, утопающую в огнях. – Да что там – при Геростратовом поджоге… Скажи,– он пододвинул покрывало, небрежно наброшенное на диван, сел, вытянув перед собой длинные ноги, и зажег еще одну сигарету.– Можно открыть форточку. Так вот, ты мне скажи, кроме шуток, оно тебе хоть когда-нибудь было нужно?

– Что – "оно"?

Бережно опустив Эллу на диван рядом с Китом, Рита накрыла её покрывалом.

– Она удивительно крепко спит.

– Сегодня исключение. Ты не посмотри на её аппарат – просыпается, если кто-нибудь чихнет в самой Сибири, честное слово! – Кит погладил Эллину спину через покрывало, встал и прошелся по комнате с неожиданной резвостью для своих шести с лишним футов. Снова остановившись у окна, он распахнул форточку и вышвырнул не затушенную сигарету, помахал рукой, разгоняя дым. Оперевшись вытянутой рукой об оконную раму – поза, удобная скорее для танцора сезонного водевиля или музыкальной трагедии – он рассеянно оглядел комнату, словно оказался здесь в первый раз.

– Нет, я ведь серьезно, дружище. Тебе хоть раз это пригодилось? Приходилось обсуждать с людьми махаяну? Беседовать о Младшей Эдде? Черт подери – да просто говорить о николаевском расстреле или там Пелопонессах?

– Не надо все сразу и вместе, пожалуйста,– сказала Рита. Усевшись на ручку кресла, она пальцами расчесывала мокрые спутавшиеся волосы. – Боже, ну и плохо же мне было! Честное слово, я думала – сознание потеряю. Там, в уборной, была какая-та дама – такая славная оказалась, правда! Принесла мне водички. Я решила – намочу тогда всю голову. Нет, мне на самом деле было нехорошо.

– Не надо тебе больше пить,– сказал Кит, не меняя позиции. Его взгляд скользил по стене над Ритой, не задерживаясь ни на чем в отдельности. – Кроме шуток, друг. Не умеешь ты пить, ей-Богу, и не надо.

Рита вытряхнула содержимое своей сумки прямо в кресло и, выудив круглую щетку, стала задумчиво проводить ею по волосам.

– Ты знаешь,– сказала она. – Ты знаешь, я понятия не имею, чего тебе ответить. Да, наверное, все-таки нет. В смысле, точно нет. В смысле Пелопонессы – об этом каждый знает. Я имею в виду – слышит в школе там и всякое такое.

– Зачем они постоянно курят в форточку? Честное слово, день и ночь – курят в форточку. Да ты даже вздохнуть не можешь, ей-Богу! – сказал Кит. Стащив очки, он почесал нос и уставился в потолок. – Вот ведь ироды.

– Ты сам накурил, на самом-то деле,– устало произнесла Рита. – Только что и накурил.

– Ну да. Ну да!

В три шага он оказался в центре комнаты рядом с журнальным столиком, на котором возвышалась пузатая ваза. Вытащив из вазы одну из роз, Кит покрутил её и легонько потрепал бутон пальцами.

– Опять забыла полить. Я так и знал. Она всегда забывает их полить.

– Ты принес ей розы? – спросила Рита. Она сгребла свою мелочь в сторону и устроилась на краешке кресла, поджав ноги.

– Да нет. Это мои розы. Она всегда забывает их полить,– сказал Кит с тихой злостью. – В этом доме ты только купишь себе розы, а она уже старается их уморить.

Рита спустила с кресла левую ногу и потерла щиколотку.

– Зачем это отцу-то понадобилось? Я вот чего не пойму,– сказала она, не обращаясь ни к кому в особенности. – Ты знаешь, что самое смешное? Он на меня кричит. Кричит. Постоянно. Вчера сказал, что заберет у меня эту книгу.