Сергей Усков - Сто первый мужчина. Роман

Игорь Михайлович, главный врач стоматологической клиники, просматривал прайс-листы на медицинское оборудование, прикидывал в уме, какую сумму в долларах следует запросить у единственного инвестора частной клиники и, одновременно, её незадачливого владельца.

Прикидывал в уме и на пальцах, потому что прежде предстояло убедить хозяина стать действительно хозяином: крепким, основательным, просвещенным. Не гнаться за высокой прибылью, но иметь устойчивый, хорошо налаженный бизнес. Иметь лицо, равно репутацию, ответственного коммерсанта среднего класса. Так подготовив собственника, предоставить полный расклад: сколько, как и когда.

Пока они, их бизнес платной медицинской услуги, на плаву. Расположены на бойком месте: в двух шагах центра, рядом транспортные и пешеходные развязки, одна из городских площадей, обилие магазинов, как-то разом бок о бок выросших. Любому любопытствующему, утомленного шопингом, сплоченная медицинская команда готова реально и конкретно продемонстрировать преимущества платной медицины, как самое верное и надежное капитальное вложение в собственное здоровье.

Это здание изначально выстроено как поликлиника. Налицо четкая преемственность традиций: эпохи меняются, но миссия врачей неизменна. Лечить, снимать боль, помогать содержать в исправном состоянии физическое тело, как залог приумножения радостей и добра в жизни – это неизменяемо и при царе, и при социализме, и при капитализме.

Клиника – двухэтажное кирпичное сооружение, построенное с немецкой основательностью. Как гласит история города, это одно из зданий, выстроенных немецкими военнопленными – солдатами гитлеровского вермахта, вознамерившихся перестроить мир. И перестраивали город под дулом сталинских чекистов.

Торцом здание выходило на оживленный центральный проспект и метров на сто простиралось в тенистый переулок с полувековыми высоченными рябинами и стройными липами.

В окно кабинета Игоря Михайловича заглядывали ветви рябины. Зеленые листья похожи на сильно прореженную гроздь винограда сорта дамские пальчики. Круглый год эти ветви радовали глаза. Ранней весной, когда солнце мощным потоком встряхивала оцепенение, смуглые почки выбрасывали нежнейшую вуаль зелени. Тонкие жгутики роста сгущали зелень и разбивали в резную длань листа и пушистую кисть цветков. С приходом полноценного лета листва темнела, сквозь которую уже просвечивала нежная зелень тугих гроздьев ягод.

Осень оставляла на долгую зиму светлую печаль сгорающих листьев, которые порой один за другим как в сказочном сне переносили разрисованный точно акварелью наряд на остывающую землю. Оставались рубиновые гроздья сладко-горьких ягод. По мере укрепления стужи из лесов перекочевывали стайки снегирей. Эти добрые птички долгую зиму изумляли Игоря Михайловича. Округлые, пушистые, неторопливые, грациозные – они словно скакали в мелодичном посвисте в целебном настрое тихой радости. Быстрыми взмахами маленьких крыльев перелетали с ветки на ветку, перекликаясь на приятных нотах. Порой алели на заснеженных рябинах, как новогодние шары на праздничной елке.

Есть люди, которые только своим присутствием преображают окружающее к лучшему. И как будто ничего не привнесено ими из реальных предметов: все тоже, но установлено чуть не так, в какой-то неуловимой взаимосвязи с высшей красотой. Неизъяснимое тепло легкой волной плещется вокруг. Каждый входящий в этот, всё-таки, особенный мир на мгновение застывает пораженный чем-то новым, чему не находит слов.

Таков Игорь Михайлович. Его рабочий кабинет, мог бы стать пособием по некоему подобию фэншую, когда умение организовать личное пространство – развитая способность, талант, отличительное качество. Каждый сотрудник, переступив порог кабинета главврача, чуть по-другому начинал мыслить. Даже владелец клиники с обостренным вниманием пробовал постигнуть иную реальность, обосновавшуюся в его стенах.

Игорь Михайлович никогда не готовился к встрече хозяина: никаких подтасовок, никакого замыливание глаз – строго по существу и в том виде, как оно есть. Строгий самоконтроль и осознанное чувство ответственности отличали Игоря Михайловича.

В полдень массив Георгия Вадимовича, хозяина клиники, ввалился в кабинет Игоря Михайловича. От избытка плотских удовольствий шея хозяина сравнялась с головой, скулы расширились, рельефно обозначив всегда напряженные желваки. Щеки раздулись, как у гигантского хомяка; голова превратилась в усеченный конус. Словно напрочь снесло мозги, словно произведена тотальная чистка, усекновение ненужного. В глазах почившего советского человека, обращенного наплывом денег в барчука Георгия Вадимовича, устаканилось дремучее выражение первобытного человекоподобного чудища, с огромной физической массой и куцей черепной коробкой, с погонялом Патрон.