Сергей Ленин - Судьбы людские. Любимый Иркутск. Книга вторая

На следующее утро Анатолий был чернее тучи. Щеки его украшал синевато-фиолетовый «румянец». Белки его голубых глаз были бордовыми. Я подумал: «Если бы прилетевшие инопланетяне писали анатомический атлас с Анатолия, то белки бы в нём носили название „свекольники“». Толику с похмелья было очень плохо. Но три рубля на целительную влагу – пиво – никак не находились. Мы все были бедными студентами с пустыми карманами. Кто-то из парней посоветовал обратиться к Мише Клюеву. Миша – парень из Ангарска, на его долю выпала забота о маленьких братьях, он был непьющим и негулящим, рачительным хозяином. И Толик пошёл к нему.

– Миша, займи мне три или пять рублей до стипендии, – скорбным голосом попросил Толик.

Миша открыл свою записную книжку и начал зачитывать, за сколько журналов и газет он вчера на подписку отдал Толику денег. Оказалось, на пять рублей семьдесят три копейки.

В ответ Толян достал свой гроссбух и начал сверять данные Миши:

– Да, я подтверждаю, что ты, Миша, вчера сдал пять рублей и семьдесят три копейки.

Миша сиял. Как ловко он смог «отшить» Толика. Миша был очень педантичным, мы его считали жадным. Часто перехватывали, занимали в столовой у него пару копеек.

Денег мало, вот и спрашиваешь у кассира в столовой: «Сколько стоит картофельное пюре»?

В ответ: «Шесть копеек порция».

– «А подлива сколько стоит»?

– «Бесплатно».

– «Тогда мне две картошки и побольше подливы».

В кармане только десять копеек и просишь у Мишки, он стоит в очереди рядом: «Миша, займи две копейки». Он всегда занимал, не отказывал. Зато назавтра обязательно напоминал: «Серёга, ты мне должен две копеечки»! За это мы его немного недолюбливали и подтрунивали над ним. Но он-то был прав, у него ещё дома забот невпроворот.

Рано радовался Миша, Толика он не «отшил», а наоборот, оконфузился сам. Толик показывает ему список студентов, у которых он вчера собирал деньги, и говорит: «Миша, деньги я вчера все пропил». (Мы узнали потом, что он в пьяном благодушии рассчитался за девчонок с соседнего стола.)

– Посмотри на мой внешний вид, неужели не видно, что мне тяжко? Но всем ребятам из списка я деньги верну, все до копеечки, а тебя, как жлоба, из списка вычеркну.

Наступила зловещая пауза, нервное напряжение нарастало.

– Не вычёркивай, пожалуйста, – взмолился Мишка.

На его испуганных глазах навернулись слёзы. Он преданно и покорно уставился на Анатолия и стал ждать его ответа.

– Ладно, не буду вычёркивать, но с тебя пять рублей до стипендии, понял? – снисходительно рявкнул Толик.

– Конечно-конечно, – залебезил испуганный не на шутку Миша.

И мы пошли похмелять Толика в пивной ларек у рощи «Звездочка». Денег хватило на десятилитровую канистру пива и бутылку водки. Водку мы отправили в канистру, так сказать, женили пиво.

– Пиво без водки – деньги на ветер, – гласит народная мудрость.

Мы восседали на травке. Какой-то парень в восьмой раз рассказывал анекдот, как у одного пьянчуги из ширинки, продрав карман, высунулась голова тараньки (вяленной рыбки). Алкаш недоуменно уставился на неё и говорит: «Ну, чего смотришь, ссы».

И парень начинает в который раз демонстрировать эту сцену. Все умирают со смеху. Приехавшие милиционеры забирают подвыпившую компанию в вытрезвитель. Я в этот раз не пил спиртного и доказывал, что нас должны выпустить, я всех развезу домой. Повезло, нас выгнали из милиции, грозно застращав. Когда мы вышли на улицу, то сразу увидели телегу, запряженную лошадью. Узда её была привязана к большому молодому тополю, стоящему у обочины. Я же обещал милиционерам, что всех развезу по домам. Случай представился. Мы сели в телегу и стали ждать извозчика-кучера. Но он всё никак не появлялся. Ждали долго, уже закончилось всё наше пиво, смеркалось. Заканчивалось и терпение, охота было домой, холодало. Вечерний свежий ветерок предвещал скорый дождь.

Я отвязал вожжи, и мы с песнями, смехом и гиканьем поехали. Лошадь была спокойная, послушная, шла не торопясь. И мы никуда не торопились тоже. Город зажег вечерние огни, они волшебным образом отражались в изумрудной воде Ангары. Её быстрые водные потоки стремились унести эти световые блики вниз по течению, но они сопротивлялись, цеплялись за волны. Отражаясь на гребешках волн, свет преломлялся и причудливым образом, как через грани бриллиантов, разбегался лучиками в разные стороны, переливаясь и играя всеми цветами радуги. От этого казалось, что мы едем в сказочном и загадочном мире, продираясь через вечерний туман. Погода начинала меняться, и клубы тумана, вынырнув из-под Ангарского моста, завихрялись под проходящим встречным транспортом. Встречные машины моргали нам фарами, бибикали в шоферском приветствии. Мы в ответ улюлюкали, махали руками, чувствуя себя равноправными участниками дорожного движения. Проезжая по мосту через Ангару, мы любовались красотой природы, красотой нашего старинного города. Лошадь периодически оборачивала голову. Вожжи были не натянутыми, её никто не подгонял, и она, видимо, не понимала, правильно ли едет. Она за свою жизнь была приучена к управляющим воздействиям от человека – своего хозяина. Она привыкла, и ей нравилось подчиняться воле кучера, выполнять его команды. А тут какие-то непонятные пассажиры орут, поют, галдят и на неё не обращают никакого внимания. Ну, хорошо, что плеткой не лупят, наверное, думала она. Так и шла потихоньку наша кобыла, тихо и смиренно.