Александр Тихорецкий: Выстрел по солнцу. Часть первая

– Ну-ну, ты не дергайся. Тебе сейчас покой нужен. – он надел стетоскоп и попросил: – Встань, я тебя послушаю.

Так вот он где – в медпункте! А парень этот – доктор? Но, почему он его раньше не встречал?

Закончив осмотр, доктор велел Женьке снова лечь, а сам подвинул себе стул.

– Как чувствуешь себя, Женя? – голос его звучал вполне дружелюбно.

– Нормально, – осипшим от долгого молчания голосом ответил Женька.

– Нигде ничего не болит?

– Нет… – Женька растерянно осмотрел себя, как бы проверяя: все ли на месте.

– Тогда так, докладываю, – доктор улыбнулся, и в Женькином сердце вновь затеплились смутные надежды. – Зовут меня Игорь Васильевич, можно просто Игорь. Как ты понял, наверно, я – твой врач. Это я определил тебя сюда, я произвел осмотр. Хочу сказать, что со здоровьем у тебя – порядок, если не считать нескольких ушибов и рассеченной брови. Ушибы я обработал, бровь зашил. Есть какие-нибудь претензии?

Ленский отрицательно покачал головой.

– Тогда к тебе еще вопрос. – Игорь иронично смотрел на Женьку, и тот почувствовал исходящие от него волны симпатии. – Ты можешь мне объяснить, из-за чего весь сыр-бор разгорелся? Что, девчонку не поделили, что ли?

Женька смутился.

– Да ты не стесняйся! – тон доктора стал совсем доверительным. – Я сам недавно еще таким же вот был, конкурентам морды щупал. Но, слушай, вы что, сразу вчетвером одну не поделили? Вот мода пошла! В мои годы, все-таки, поспокойнее было! Этого последнего ты, вообще, чуть не убил! Я до сих пор удивляюсь, как он жив остался. Прямо, Куликовская битва! У тебя пальцы на обеих руках до костяшек сбиты. Чтобы так бить, надо ненависть чувствовать, – голос его внезапно стал серьезен, и теплые волны, омывающие Ленского, похолодели. – За что ты их так, Женя?

– За дело! – неожиданно выкрикнул Женька, пытаясь стряхнуть с себя обманчивые волны.

Игорь примирительно поднял руки вверх.

– Как скажешь, как скажешь, – быстро проговорил он. – Только отделал ты их уж больно здорово, им помощь медицинская может понадобиться. Ко мне не пришли –другого врача начнут искать, а тот возьми и спроси: «А кто это вас так?» Как бы неприятностей не было на наши головы.

«На наши головы…»! Это прозвучало так естественно, что Женька едва не заплакал от нахлынувших чувств. Этот человек просто и легко, одной фразой признался в том, что он на его стороне! Теперь Женька не один!

Он снова увидел себя волной, только уже не той, темно-стального цвета, хищно нависшей над врагом, а сильной и ласковой, благодарно встретившей незнакомый прибой.

Игорь бросил на него испытывающий взгляд, задумался.

– Но, я так думаю, сейчас они самостоятельно раны себе зализывают. Этот ваш Львович наверняка им запретил и нос высовывать на улицу. Так что, сидят они в норах и скулят себе тихонько, как щенки. И поведение воспитателя вашего вполне объяснимо. Понятное дело, ему-то, зачем светиться? Его, хоть, сейчас к административной ответственности привлекай, а если покопаться – так и к уголовной можно.

– А ты это откуда знаешь? – смутное чувство неуверенности все еще терзало Женьку. Ему казалось, что Игорь сейчас же возмутится и начнет упрекать его в невежливости…

– А у меня брат – милиционер, – разрушая его тревоги, засмеялся тот. – Кстати, вот ты теперь знаешь кто я, даже знаешь, кто мой брат, а я о тебе ничего не знаю. Постой, не рассказывай, дай я угадаю.

Он покрутил в воздухе указательным пальцем, изображая мыслительный процесс, потом этим же пальцем ткнул в сторону Женьки, с любопытством ожидающим, что будет дальше.

– Ты – музыкант! – Игорь с жадным нетерпением смотрел на него. – Да?! Признавайся!

– Я – музыкант! – весело признался Женька, хотя, до сих пор стеснялся этого факта. – А как ты догадался?

– Подумаешь, догадался! – Игорь шутливо фыркнул. – Я же говорю: у тебя руки сбиты так, что сразу видно – дерешься не часто, а пальцы при этом длинные и тонкие. А на чем музыкант?

– На фортепиано.

– Уважаю. Слушай, а на гитаре умеешь?

– Умею.

– А меня научишь? Очень надо!

– Научу.

– Вот это мне с тобой повезло, – довольный Игорь в возбуждении даже вскочил со стула, и стал открывать окно.

Окно не поддавалось, старые шпингалеты были намертво парализованы краской. Наконец, последний из них сдался, и в комнату ворвался свежий ветерок. Игорь оперся на подоконник, спросил, чуть понизив голос:

– Ты мне вот что скажи, музыкант. Ты как троих здоровенных бугаев отметелил? Этому что, сейчас в музыкальной школе учат?