Вионор Меретуков: Лента Мебиуса

…Что ж, граф станет у истоков новой династии асперонских королей, династии Нисельсонов. Может, оно и к лучшему. Оздоровит, так сказать, вялую голубую кровь Романовых и Габсбургов.

Король повертел письмо в руках. Вот такие, незначительные на первый взгляд, бумажки подчас в корне меняют жизнь не только отдельных людей, но и целых государств.

– Вот что, милочка моя… – шепнул король своей возлюбленной и в задумчивости почесал затылок. – Не убирай посох и котомку слишком далеко. Сдается мне, они еще понадобятся…

Аннет подняла глаза на короля.

У Самсона вдруг перехватило дыхание.

Волны света, которые испускали – он это со щемящей и сладостной болью в сердце увидел! – ее влажно-бархатные, почти слезоточившие, зовущие глаза, заставили его повторить:

– Сдается, они еще понадобятся… – его голос дрогнул, – нам, любимая… У русских есть поговорка, не место, понимаешь, красит человека, а человек – место… Хорошая поговорка. Но не во всех случаях она работает. Может же такое статься, что место тебе не понравится. Что тогда? Уверен, его тогда надо менять. И искать новое, глядишь, что-нибудь да подберешь… Словом, перед нами весь мир… Он велик и прекрасен, этот бескрайний мир людей…

Самсон был очень трогателен в этот момент.

Аннет продолжала смотреть на возлюбленного. Что-то странное происходило с королем. Высокопарность не в его стиле. Король и сам это понял.

И как бы извиняясь, он добавил:

– Прости за пафос. Но это не я… Это Антуан де Сент-Экзюпери сказал…

Аннет потупила глаза и после паузы мягко сказала:

– Ты слегка ошибся, это сказал Джойс…

Интеллектуал Поль, у которого был слух как у койота, не выдержал:

– Будьте осторожны, ваше величество… Ваша боевая подруга, пользуясь вашим дремучим невежеством, пытается, надеюсь, не предумышленно, ввести вас в заблуждение. Задолго до старины Джойса это сказал старина Мильтон, автор известного «Потерянного рая» и менее известного «Самсона-борца», – Поль поднял указательный палец. При этом он выразительно посмотрел на Самсона. – Говоря, что мир людей безграничен, Мильтон хорошо знал, что говорил, потому что когда писал эти строки, был уже абсолютно слеп и не покидал своего дома… Оно и понятно, какие уж тут путешествия, когда глаза не видят…

Самсон поднялся, пересек зал и вышел на открытую веранду.

…Король Асперонии стоял, облокотившись на перила, и смотрел в темную глубину старинного парка.

Повеяло прохладой.

За спиной короля неистовствовал пир. Звучала бравурная музыка. Здание содрогнулось от топота кованых сапог, стука алебард и боевых кличей: это начала отплясывать рота королевских гвардейцев.

Самсон запрокинул голову и увидел то, что всегда неудержимо влекло его. Черный бархат ночного неба с брильянтовым мерцанием далеких миров. Полное тайн и загадок пространство, возможно, ограниченное дивным открытием профессора Мёбиуса.

И страстное желание никогда не умирать охватило Самсона. Он вспомнил шутовскую буллу о королевском бессмертии и тихо засмеялся…

Скрипнула дверь. Он обернулся и, щурясь от света, на фоне сияющего окна увидел похожий на видение хрупкий женский силуэт.

Самсон сделал шаг навстречу видению и протянул руку. И тут же ощутил, как в его не по-королевски широкую ладонь легла теплая узкая ладошка.

Он нежно привлек Аннет к себе. Поцеловал в теплую голову. Аннет прижалась к нему с такой преданной и ласковой готовностью, что он понял: и сегодня, и завтра, и послезавтра, и еще великое множество ночей он будет спать с этой девушкой, дороже которой для него нет ничего на свете.

Для полной идиллии не хватало романтических стихов.

В дверях возникла вздорная фигура Поля с двумя бутылками в руках.

– Тсс! – сказал Поль самому себе и, неизвестно кому грозя бутылками, вдруг истошно закричал стихами Лонгфелло:

Поль умолк и своими пронзительно-сапфировыми очами воззрился на Самсона.

Король отобрал у него одну из бутылок и, жмурясь как кот, с удовольствием повторил: