Вионор Меретуков - Лента Мебиуса

…Тем временем беглый король Самсон, совершивший свой очередной маловразумительный поступок, из окна кабины мчавшегося на всех парах локомотива с тоской озирал окрестности. Оправдались его худшие опасения. Перед ним простиралась унылая пустыня, собственно, даже не пустыня, а бескрайний пустырь, почти лишенный растительности. Казалось, здесь не водились даже суслики.

До боли в глазах Самсон всматривался вдаль. А поезд все мчался и мчался. В неведомое…

Впрочем, почему – в неведомое?

Ничего нового он не увидит, понял король. Надежда на Мебиуса не оправдала себя.

Безразличие и равнодушие полностью овладели Самсоном. Прежде он искусственно, зачастую с помощью водки, инициируя в себе некую видимость мыслительной и духовной деятельности, на время избавлялся от сплина.

Он посмотрел на Аннет. Да, девушка хороша. Смелая, отчаянная и неглупая. Кто спорит? Но он не любил ее… А почему, собственно, не любит? Где-то он слышал, что жалеть – значит любить.

Он посмотрел на Аннет более пристально. Жалеет ли он ее? И вдруг в его сердце вошла сладкая теплая боль. На глаза навернулись слезы. Как тогда, в юности, когда он плакал об утраченном времени.

Как тогда, когда хоронил собаку, старую суку Рогнеду, несчастную животину, которую во всем королевстве любил и жалел один только Самсон. Он еще раз посмотрел на Аннет. Что останется для него в этом мире, если не будет этой сумасбродной девчонки с диковатыми глазами?

– Стоп машина! – заревел король на старика. – Гони назад, старый черт!

Рекнагель рухнул на колени.

– Ваше величество! Эта рухлядь не выдержит второго такого испытания на прочность…

– Вот и хорошо! Погибнем в чреве земли-матушки… Достойная смерть! И потом, как же ты можешь бояться, если не боится твой король?!

– Вам хорошо говорить: вы бесстрашный. А я упорный трус с детства…

Тем не менее, паровоз Рекнагель остановил и двинул его назад. Через мгновение все повторилось, только в обратном направлении. Опять был страшный тоннель. Опять визг железа о железо, искры и горячий, густой и едкий дым.

Рекнагель дрожал так, что чуть не вывалился из паровозной будки.

Глаза несчастный старик открыл лишь тогда, когда страшный тоннель, отгрохотав, остался позади.

Через полчаса паровоз подошел к перрону Центрального вокзала. Из окна пристанционного буфета высунулась сияющая физиономия Нисельсона.

– Я передумал, – объяснил король, когда он, поддерживаемый графом, спускался по скользкой от тавота и машинного масла лесенке из паровозной будки на перрон, – да, передумал. Ты знаешь, почему я вернулся? Мне в пути, я это чувствовал, все время чего-то или кого-то не хватало. Я долго не мог понять, кого. И, наконец, понял! Тебя, мой милый граф! Ты именно тот, кто в недалеком будущем составит мне компанию. О, мы с тобой еще не одну пару постол износим… Какое блаженство ты будешь испытывать, когда вечером, после многокилометрового пешего пути по пыльным дорогам чужедальних стран, заночуешь в открытом поле или на скотном дворе рядом с телятами и овцами…

И, с удовольствием рассматривая перепуганное лицо Нисельсона, добавил:

– Я шучу. Вези меня, дружок, во дворец. Хватит с меня этих экспериментов с поисками правды в пространстве… С себя надо начинать, с себя! Мораль, надеюсь, понятна?

И хотя граф ровным счетом ничего не понял, он усиленно закивал головой.

– Позаботься о машинисте. Для начала снабди этого мужественного засранца чистыми штанами. Потом я решу, что с ним делать дальше. Думаю, его надо как следует вознаградить. Может, подарить ему его же паровоз? Это будет по-царски… А вот и наша очередная претендентка на место королевской… – Самсон глазами показал на перепачканную сажей Аннет, которая поставила маленькую изящную ножку на перекладину лестницы, – на место королевской, – мурлыча, повторил он после короткой паузы, – королевской жены.

Самсон подал руку девушке. Она в этот момент удивительно напоминала мальчишку-сорванца, только что обчистившего карманы зазевавшегося прохожего.

«Опять проблемы… – подумал граф и почесал затылок, – король в своем репертуаре… Куда прикажете теперь девать его законную супругу, королеву Лидию? Законопатить снова на остров Нельке?»

Здесь мы расстаемся с нашими героями, наконец-то давая им полную свободу в выборе жизненного пути.

Не стоит им мешать. Выпущенные на волю, они и так наделают уйму ошибок.

Пусть творят свои судьбы без вмешательства автора.