Вионор Меретуков - Лента Мебиуса

Кстати, каждый читающий эти строки может составить нашим героям компанию. Для этого достаточно купить белую простыню, завернуться в нее, затем взять билет и отправиться в Армбург – заурядный город, отличающийся от других современных европейских городов только тем, что по его улицам фланируют, как уже было сказано выше, не совсем обычно одетые местные жители, и еще тем, что на главной площади, на том месте, где в других приличных столицах принято устанавливать памятники тиранам и сооружать мавзолеи диктаторам, возвышается статуя Аполлона, как известно, бога-целителя, прорицателя и покровителя искусств.

Ему бы стоять не здесь, а на вершине пологого, поросшего чахлым кустарником холма, где-нибудь в окрестностях Коринфа или Афин, или в Британском музее, чья богатейшая коллекция древностей практически целиком состоит из краденых экспонатов.

Но статуя Аполлона стоит здесь. Стоит неколебимо. Стоит не на своем месте. И ничего. Привыкли…

Как, впрочем, и… Нет, нет и еще раз нет! Никаких обобщений. Ибо обобщение очень часто – это притянутая за уши максима, в которой тоскливо звенит дидактическая нотка, а мы условились, что писатель не должен оценивать и приговаривать – не его это занятие. Пусть за него это проделает жизнь. И жизнь, будьте благонадежны, проделает это со свистом.

…Самсон шел по жизни, не зная, что ждет его за поворотом. Возможно, этого не знает никто. Даже Тот, Кто на небесах…

«Найти себе опору бытия, найти себе опору бытия…», – шептал он еле слышно.

Встречаясь с непонятным, люди привыкли искать ответ у Бога, они поднимают палец вверх и со значительным видом говорят: там уже знают, там уже давно все расписано.

Интересно, кто им об этом сообщил?.. А что если и там плохо обо всем осведомлены? Ведь небесные силы страшно далеки от народа. Далеки в буквальном смысле. Они, по некоторым данным науки, находятся там, где привольно расположились квазары, а где они находятся, эти таинственные квазары, никто толком не знает. Известно только, что за пределами всех известных галактик. То есть где-то в захолустье, в страшной провинциальной дыре, на периферии мироздания. Да и это в последнее время той же наукой ставится под сомнение.

Ибо во вселенной нет ни центра, ни окраин. Там любая точка, где бы она ни находилась, хоть у черта в заднице, может быть одновременно и центром, и окраиной. В общем, полная неразбериха в этом вопросе.

Самсон не представлял, что его ждет завтра. И дело не в том, что не знал, а в том – что не хотел знать…

Он наконец-то всё понял. Только великое чувство может служить оправданием, объяснением и смыслом жизни. Без этого чувства не стоило жить. Правда, его душу терзало сомнение: в этом его вдруг открывшемся понимании жизни – которым по счету? – было слишком много мудрой серьезности и полностью отсутствовали легкость, самоирония и безмятежность. То есть, как раз то, что придает жизни остроту, свежесть и привлекательность и что в трудную минуту удерживает нас от опрометчивых поступков.

Вернувшись во дворец, Самсон вызвал обер-гофмаршала и велел тому срочно организовать королевский пир.

Фон Шауниц сердито засопел. Опять никому не нужные расходы…

– Ладно, ладно, королевство не обеднеет… Хочу гульнуть, повеселиться! – объяснил король. – За господином Голицыным повелеваю послать самолет. Я ему уже звонил, он согласен… Созови всех своих и моих врагов. Среди них, наверняка, найдутся твои и мои друзья.

– Ваше величество изволит говорить загадками.

– Какие уж тут загадки, Шауниц! – рассердился король. И с угрозой добавил: – Гляди, будешь валять дурака, опять заговорю стихами?..

– Только не это, ваше величество! – переполошился обер-гофмаршал.

По случаю предстоящего пира во дворце царил невероятный кавардак. По этой причине в Париж, за Полем, был отправлен не «Боинг», а самолет королевских военно-воздушных сил, бомбардировщик ФВ-200, он же «Кондор», в полном боевом вооружении и с бомбовым грузом на борту.

Самолет приземлился в международном аэропорту имени Шарля да Голля без каких-либо проблем. Французские пограничные и наземные службы слежения приняли дальний бомбардировщик за пассажирский авиалайнер, каковым он и являлся до того, как накануне Второй мировой войны его переоборудовали в военный самолет.

Летающее корыто, погрузив в свое чрево королевского гостя, дребезжа, содрогаясь и страшно фыркая моторами, преодолело расстояние от Парижа до Армбурга за какие-то четыре часа.