Вионор Меретуков - Лента Мебиуса

Вообще роль писателя в творческом процессе сильно преувеличена. Широко распространено заблуждение, что писатель якобы управляет своими персонажами. Очень часто все происходит как раз наоборот. Давно известно, что персонажи делают из автора дурака и марионетку. Они им помыкают, наделяя бессонницей и портя его и без того скверный характер.

Автору нет покоя ни днем, ни ночью. Он все время думает о своем произведении, он вечно боится, что герои романа, не поставив автора в известность, предпримут нечто экстраординарное, например, о, ужас! упорхнут в произведение другого литератора.

Хорошо, если автор достаточно расторопен, тогда у него есть шанс успеть уследить за ними и за развитием сюжета, который подчас развивается вопреки заблаговременно задуманному.

Всё это закономерно. Так и должно быть.

В противном случае – произведение лживо. И мертво.

Некоторые авторы, трепетно относящиеся к собственному творчеству, прежде чем приступить к написанию первого слова своего многостраничного произведения, сочиняют для себя развернутый план (по объему напоминающий школьный учебник арифметики), тратя на это уйму времени и истощая свою и без того не очень-то богатую интеллектуальную кладовую непосильными экспроприациями.

В этом детальном плане, как в плане военной операции, предусмотрено все, включая разбивку на главы, эпилог и даже место для отдельных реплик, которые рождаются в воспаленном воображении автора обычно по ночам, в предутреннее время, когда нормальные люди сладко спят, а ненормальные только тем и занимаются, что, подскочив на кровати, влекутся, шлепая босыми ногами, к письменному столу, чтобы записать то, что только что как озарение, вступило в голову и что к утру может полностью из нее улетучиться.

Загодя составленный план дает возможность предусмотрительному и здравомыслящему литератору свысока посматривать на нерадивых и легковесных коллег, которые соотносят свои наскоки на литературные вершины не с рациональным подходом к труду, а с так называемым вдохновением.

«Если будешь ждать, когда на тебя с неба свалится вдохновение, то так в ожидании творческого порыва просидишь до скончания века», – солидно чревовещает мудрый автор и тычет вам в нос свой универсальный план. В соответствии с этим планом писателю остается только приступить к работе, заполнить чистые листы бумаги яркой, сочной, полнокровной прозой, украденной у опочивших классиков, и выдать ее за оригинальное письмо. Через короткое время дело сделано – роман можно сдавать в утиль.

Зная это, я беру на себя смелость оборвать повествование на самом интересном, как мне кажется, месте. Куда легче наблюдать за самостоятельными действиями героев из надежного укрытия, закутавшись в одеяло, сшитое из лоскутков благодушия, лени и любопытства, чем, напрягая последние силы, придумывать для героев нетривиальные и головоломные сюжетные ходы, все время помня о том, что финал должен быть неожиданным не только для действующих лиц и почитателей твоего таланта, но и для тебя самого.

Вовремя убраться с дороги, давая героям возможность на предельных скоростях пронестись мимо, – тоже искусство.

Пусть герои без твоего вмешательства в буквальном и переносном смысле ломают себе головы и сворачивают шеи.

Но не уделить на прощание несколько строк главным персонажам, королю Самсону и близким ему людям, было бы негуманно.

Несмотря на кажущиеся лень и инертность, странноватый король Самсон немало поработал головой. Что принесло некие результаты.

Он понял, что двадцать первый век не предложит человечеству новую парадигму. Демократия была, есть и останется, хоть и скучной, но более или менее приемлемой формой государственного устройства, лучше которой может быть только форма правления в легендарном Эдеме.

А поскольку Эдем такая же иезуитски тонкая выдумка человека, как и коммунизм, то нам и нашим потомкам вплоть до Страшного Суда предстоит вертеться в демократии, пытаясь внутри нее найти место себе и своим, якобы новым, представлениям о приватном и тотальном счастье.

Самсон так и заявил с трибуны Всеасперонского съезда, созванного, как он и обещал, через два месяца после известного заседания, на котором он устроил разнос Алоизию Бушеку.

Его зажигательная речь, прерываемая бурными аплодисментами, длилась без перерыва более шести часов. Что дало основание Папе Асперонскому несколько раз понаведаться в буфет, где он отдал должное пенному вину, привезенному по указанию короля из солнечной Калабрии специально для Его Святейшества.