Валерий Бардаш - Соло

Он очнулся в полной темноте, задыхаясь и чувствуя стеснение в груди, мешающее наполнить легкие воздухом. После долгой череды коротких вдохов и выдохов паника отошла, он понял, что может дышать, и ощутил, что все тело стиснуто какой-то неодолимой силой. Пришла мысль, что он находится в лавине. Нужно пытаться выбраться наружу. Мозг давал ногам и рукам команды, но ничто не двигалось в скованном невидимой силой теле. Неожиданно правая рука отозвалась и резко дернулась, он вскрикнул от боли и опять потерял сознание.

Во второй раз он очнулся со смутными воспоминаниями о первом пробуждении. Немного спустя он оставил усилия вспомнить, какая рука причинила боль, решил попробовать осторожно правую руку, опять почувствовал резкую боль, но остался в сознании. Пришел черед левой руки, ему удалось сжать все еще одетую в замерзшую перчатку кисть. Больше с левой рукой сделать не удалось ничего, он неуверенно задвигал ногами и неожиданно почувствовал, что они освобождаются, как будто ему удается отодвинуть от себя снег. Это происходило на самом деле. Его ноги выталкивали снег глубже в трещину, постепенно освобождая все больше места. Наконец удалось протиснуться вниз, освободить грудную клетку, руки и голову. Стало сразу намного легче, глаза обрадовались появившемуся откуда-то слабому свету.

Выбираться нужно было вверх, через некоторое время он принялся выгребать здоровой рукой порции плотного снега. Снег исчезал где-то под ногами, вскоре рука оказалась на свободе. С большими усилиями он вытащил себя на верх застрявшей в середине трещины широкой снежной пробки, поднял глаза и увидел звездное небо.

Кроме боли в правой руке, было не на что жаловаться. Не чувствуя холода, он свободно растянулся на пробке и немедленно ушел в забытье. Когда он снова открыл глаза, было светло. По стенам трещины стекали струйки воды. Он подставил сухие губы к одной из них. До верха трещины было всего три-четыре метра. Он оглянулся и обнаружил лежащие рядом привязанные к обвязке ледоруб и ледовый молоток. За спиной чувствовался горб рюкзака. Дела обстояли неплохо, нужно только набраться сил перед предстоящей тяжелой работой.

Побитое и усталое тело требовало участия правой руки. Он уже поднялся на несколько метров и, ослабевающий, держался на кошках и вцепившейся в воткнутый ледоруб левой руке. Тело нетерпеливо ожидало, когда, преодолевая боль, правая рука поднимет ледовый молоток, нетвердым движением воткнет его в лед и безвольно откинется в сторону. Его мозг тоже не чувствовал никакой жалости к больной руке. Она должна была выполнить свою работу. Рука не сдавалась.

Выбравшись на верх трещины, он едва не скатился вниз по крутому склону, с трудом удержался на снежном мостике и лег, обессиленный, на него животом, обратив лицо вниз. Тепло солнца приятно растекалось по телу, слышался шум пролетающих рядом камней. Он не беспокоился о том, что один из них может попасть в него. Он старался думать о том, как добраться до дна цирка. В падении его тело проделало большую часть спуска, оставалось около двухсот метров крутого, испещренного трещинами ледового склона. Обход трещин, конечно, удлинит и замедлит путь. Если их можно будет обойти.

Сознание то мутнело, то просветлялось, солнце уходило за гребень. Он почувствовал, как холод льда овладевает его телом, и продолжал лежать неподвижно лицом вниз, равнодушный к себе и к окружающему миру.

Монета дергала во сне ногой. Ее посещали беспокойные сны. Беспокоиться было вроде не о чем под защитой чабана и его своры. Монета научилась ладить с большими клыкастыми собаками, знать свое место и не терять достоинства. Ей нравилось гонять вместе с ними пугливых овец и играть с малолетними детьми чабана. Сурки больше не привлекали внимание Монеты. Она испытала неведомый прежде азарт, когда однажды погналась со всеми за появившимися ниоткуда волками. Самые большие собаки бежали впереди и издавали наводящее страх низкое рычание. Они гнались за волками, пока не перестали чувствовать их запах. Монета научилась отрывать себе кусок от грубой пищи, которую чабан бросал собакам, и согреваться холодными ночами между густошерстыми боками соседей. Она знала, что хозяин скоро придет за ней и они отправятся домой, где всегда пахнет вкусной едой и хозяйкой. Она знала, что дома ей будет долго сниться, как ее шерсть обдувает холодный ветерок, пришедший с ледника, что она будет слышать гул перекатывающихся по дну бурной реки валунов и видеть мерцающий свет огня, пробивающийся в темноту сквозь щели юрты чабана. Монета не торопилась покидать эти места и терпеливо ждала хозяина. Если бы только не беспокойные сны.