Руслан Бек: Мужская солидарность (сборник)

– Эх, всех порублю!

Свое желание ему не суждено было претворить в жизнь, потому что он был до такой степени пьян, что свалился с машины в яму, а несколько амбалов стали закидывать его землей. Эти, видимо, были в корне с ним не согласны, как и местные беспризорники, забросавшие его сосновыми шишками.

Драка возобновилась вновь. Участники кулачного боя стали подкреплять свои выпады более весомо – в ход пошли детали от оград. А один уникум вытащил из могильного холмика огромный крест и, оскалив зубы, пошел с ним тараном на толпу. Этот, наверно, не принадлежал ни к какой группировке. Так и есть.

– Все сволочи! – зловеще закричал он.

Больше всех несли потери соратники, потерявшие своего лидера, полководца. Долгое время среди множества голов выделялась голова плешивого, теперь же ее нигде не было видно, как и головы владельца черных очков – Крюгера. Лишь старик, прошедший войну, а потому видимо имел опыт рукопашного боя, продолжал руководить своими единомышленниками, а в удобный момент и собственноручно жалить противника.

К театру военных действий присоединились музыканты и могильщики, которые сцепились меж собой. Музыканты поступили опрометчиво, что связались с могильщиками, ибо их музыкальные инструменты никак не могли конкурировать с лопатами их оппонентов.

Картина беспорядка приняла ужасающий характер.

– Милиция! – закричал фальцетом человек неизвестного рода. – Где наша милиция?!

К нему подбежал местный браток-мордоворот и дал ему увесистого пинка, свой удар словами:

– Вот где! Почувствовал на себе?! У них план – перехват, противный.

Два репортера, устроившись на дереве, с удовольствием снимали происходящее на камеру, пока некий облаченный в тельняшку инвалид в инвалидной коляске не запустил в них пустые бутылки, которые попали им по их лбам. Видимо, в прошлом он был снайпером. Те попадали с дерева. Возможно, после этого они тоже окажутся в инвалидной коляске.

Самыми мирными были местные наркоманы, расположившиеся на венках, и батюшка, который ходил и причитал: «Во имя Отца, и Сына, и Святого духа…» Ему бедному тоже доставалось. Когда кто-либо промахивался, то от досады свой гнев обрушивал на него.

Пока люди избивали друг друга, громила Семен опустил гроб в яму и закопал его своими ручищами. Весь перепачканный, он перекрестился, и, бормоча что-то себе под нос, пошел вприпрыжку вон. За ним увязались местные бродячие собаки, напуганные бешенством людей. День продолжался, руссовчане хоронили…