Геннадий Степанов - Оглянись, незнакомый прохожий…

А дело было вот в чем. Оказывается, еще полтора года назад этот парень вместе с женой-геологом был в экспедиции где-то в горах. Уходя в горы, они попали в плохую погоду, и лавина перекрыла им обратную дорогу. Пришлось вызывать вертолет по рации. Жена тем временем оставалась на базе в палатке с начальником экспедиции. Она говорила, что ей срочно надо писать отчет по каким-то там минералам, что ли. Так вот, когда вертолет прилетел обратно с горемыками на борту, несчастный муж спрыгнул вниз по веревочной лестнице, под виртуозный мат пилота, не дождавшись полного приземления. В руках у мужа был огромный букет цветов, за спиной двустволка, а в голове монолог любви, приготовленный для супруги. Буквально влетев в палатку, он застал пикантную картину соития его супруги с начальником. Гнев помутил разум и он пальнул из обоих стволов по развратникам. Быстро перезарядив ружье, он вернулся на борт уже севшего вертолета. Выгнав всех из машины, он приказал летчику взлетать. Таким образом ему удалось скрыться. Вот, пожалуй, и вся история. Теперь уже полтора года он в розыске за двойное убийство и на каждом углу его портрет под грифом: Их разыскивает милиция.

Я сидел и слушал его, и мне было его жаль. В конечном счете он был пострадавший. Хотя кто знает, где и как вас возьмет судьба за кадык.

– Уважаемые пассажиры. На пятую платформу прибывает поезд Павлодар-Москва. Просим не забывать свои вещи, – заунывно прогнусавил репродуктор женским голосом.

– Ну, мне пора. Не боишься?

– Смотря чего.

– Ну, вдруг я щас выйду к поезду и сходу тебя ментам заложу.

– Нет, не боюсь. Ты не из этих.

– Откуда ты знаешь?

– Да уж знаю.

– Ну, ладно, давай пока. Дай тебе Бог, чтоб разрулилось все.

– Ладно, иди. И на том спасибо, что выслушал. Я как на исповеди побывал, даже легче стало.

Тут объявили посадку и я пошел искать свой вагон…

… Выйдя на улицу, я с хрустом потянулся, размяв кости и, разглядев в сумерках номер перрона, пошел к поезду. Было еще темно, но ночь уже доживала свои последние минуты. Снег прекратил свой извечный полет и почти весь растаял. Была оттепель, но, видно, от сырости меня пробивала мелкая дрожь.

Проходя мимо опорного пункта милиции, я заметил фотку моего нового знакомого. Она висела на доске среди множества таких же бедолаг и внизу было расписано, кто и за что разыскивается.

– Что, знакомий увидель, да?

Я оглянулся и увидел милиционера-казаха. Вопрос он адресовал мне.

– Да нет пока.

– Слушь, знакомий увидищ, сообщи, да-а-а.

– Не сообщу.

– И што так?

– Потому что я уже завтра в Москве буду.

– А-а-а, ну пирвет Масква.

Нужен ты ей со своим приветом, подумал я и пошел к поезду. Достав билет, я при свете фонаря разглядел номер поезда, он был 666. У меня внутри все похолодело. Номер вагона, соответственно, тоже был –13. Нехорошая мысль билась в моем сознании, как муха о стекло. Я чувствовал, что опять должно что-то случиться.

Возле поезда толпился народ. Это были в большей своей массе целинники. Народ шумный и подогретый уже с утра спиртным. Они громко переговаривались, шутили, смеялись. Получив, видно, большие деньги, заработанные на целине, они шиковали направо и налево, скупая все, что надо и не надо. Сдачу при этом не брали, с этакой показной небрежностью. Этим пользовался всякий торговый народец и крутился около целинников, предлагая наперебой свой залежалый товар. Чуть поодаль за всем этим наблюдали три милиционера, не вмешиваясь.

Я нашел свой вагон и, крутя головой направо и налево, не глядя сунул билет проводнице.

– А-а-а, старый знакомый! Ну проходи, проходи! Я еще к тебе зайду. Поболтаем.

В проводнице я узнал ту самую Веру, с которой мы ехали сюда. Я почему-то ей сильно обрадовался.

– Заходите. Буду рад.

Тут меня подхватили чьи-то сильные руки и впихнули в вагон со словами.

– Ха-а-рошь ба-а-зарить! Дай другим проход. Па-а-цан, ну ты ва-а-ще…

Мне от этой речи стало смешно. Протискиваясь сквозь многочисленную пассажирскую братию, я нашел свое купе и зашел в него. На мое счастье, оно еще было пустое и я смог спокойно расположиться на своей верхней полке. Через минуту все изменилось. В купе с шумом распахнулась дверь и его заполнили целинники, раскладывая и рассовывая куда только можно купленные ими вещи. Один держал в руках гармонь и думал, куда ее положить. Другой на вытянутой руке держал транзисторный приемник СПИДОЛА, страшный дефицит того времени и не менее страшная гордость купившего его.