Ирина Лобусова: Камасутра. Короткие рассказы о любви (сборник)

Всего этого он делать не будет. 21. 30. Я опоздала в гостиницу. Всего этого он делать не будет. Но, наверное, он сейчас позвонит.

Вот сейчас зазвонит мобильник. Мобильники здесь работают — это не джунгли, всего лишь степь, сеть есть. Свой я зарядила вчера с вечера, он прекрасно работает. Вот сейчас, обязательно, он позвонит.

Я достаю из сумочки телефон и долго смотрю на нежный сенсорный экран, словно пытаясь согреть его своим дыханием. Температура тела понизится еще больше, но я все-таки отогрею телефон. Потому, что он обязательно позвонит поинтересоваться, почему я вовремя не приехала — он, мой любовник. А слово «любовник» происходит от слова «любовь».

Ведь нет же в русском языке слова «сексник» — от слова «секс». Есть «любовник». А у этого слова смысл совершенно другой… Может быть, древнему народу было видней?

Кто-то толкает меня в бок… Сенсорный дисплей телефона отражает мои посиневшие губы. Вот сейчас раздастся звонок! Но звонка нет. В бок толкает бородатый сосед. Из его рук идет дым.

— Пей!

— Что это? — я не понимаю, почему дымятся его руки. Мне не до него, я ведь так жду звонка!

— Пей! Ты должна выпить это, и быстро. У тебя синеют губы.

— Что это такое?

— Чай. Из термоса. Сладкий. С сахаром. Пей!

Только сейчас я понимаю, что он раскрыл свой рюкзак и достал из него большой термос. Натренированный глаз отмечает, что термос фирменный, как и куртка. Но меня поражает другое. Совершено незнакомый мне мужчина боится, чтобы я не замерзла, и отдает мне свой чай, вместо того, чтобы согреться самому, ведь неизвестно, сколько еще продлиться эта пытка морозом. И это чужой человек! А тот, кого я жду, молчит. Он даже не знает, что я замерзаю здесь, в этом дурацком сломанном поезде. Замерзаю, между прочим, без всякой «камасутры»… Он и не хочет этого знать.

Я послушно пью горячий чай и ощущаю настоящее блаженство. Кружка термоса отогревает занемевшие пальцы.

Бородатый сосед внимательно смотрит, чтобы я выпила все, до дна. Потом забирает кружку от термоса и командует:

— Теперь вставай!

— Это еще зачем? — я смотрю во все глаза.

— Нужно походить, чтобы разогнать кровь. Иначе можно замерзнуть.

— Я не хочу вставать. Мне все равно.

— А я сказал — будешь! Вставай!

Он буквально поднимает меня с сидения и выталкивает в проход, чем ввергает в состояние настоящего шока. Я начинаю возмущаться.

— Да кто ты такой?

— Врач.

— Врач?!

— Ну да. Что тут такого? Еду в командировку, и я знаю, что нужно делать, чтобы не замерзать.

Я послушно делаю несколько шагов по салону, и тут только замечаю, что оставила телефон на сидении. Но он все равно молчит. Неужели это что-то вроде облегчения?

Поза номер шесть приходит сама собой, на ходу. В какой позе согревают недоношенную любовь? На животе? Своим телом? Грудь, в принципе, можно надрезать, и положить ее, эту недоношенную любовь, внутрь. Разница небольшая. И не важно, что из всех поз это самая болезненная поза. Все и так страшно болит.

А может, такую любовь согревают вот так, в темноте, на морозе — 12, расхаживая по салону сломанного современного поезда, где темнота сжимает душу до спазм, а смерть уже уютно устроилась на плече? Сидит себе, свесив ножки, хлопает покровительственно, со снисхождением — ну что, ты все дергаешься и дергаешься, давай, не сопротивляйся, пойдем лучше со мной… Что это — кто-то берет меня за плечо, разворачивает, прогоняет смерть, буквально сбрасывает ее прочь, в темноту? Да это же мой бородатый сосед! Он уже не кажется мне ни мрачным, ни некрасивым. Теперь я знаю точно, кто он такой.

— Достаточно. Садись. Силы надо экономить.

Я послушно сажусь на место, и засовываю телефон… нет, не туда, куда следует засунуть, а в карман. Я не отрываю глаз от своего соседа.

— Теперь я знаю, кто ты такой.

— И кто же? — он смеется.

— Ты — ангел!

— Может быть, — смеется он, — я ангел. Выпей еще чай.

Постепенно страстная камасутра с пряным запахом разгоряченных человеческих тел превращается в ледяную пустыню, в которой нет вообще никаких запахов. И я не могу понять, как это произошло.

Что сломалось? Почему больше нет никаких поз? Я ехала в поезде к своему любовнику. Я мечтала о сексе с ним в разных позах. Но поезд сломался. И я вдруг поняла, что сломался не поезд «хюндай». Сломался не поезд, а абсолютно все в моей жизни. И страстная камасутра, ради которой я бросила под колеса свою собственную жизнь — на самом деле бесконечная ледяная пустыня, в которой стоит поезд. И в эту ледяную пустыню вдруг превратилась моя жизнь.