Сергей Бюлов: Сослагательное наклонение

– И как же ты, сотрудник госбезопасности, пошёл на сговор с человеком, которого партия отрешила от власти? – возмущённо спросил Сосновский.

– Не буду лукавить, он хорошо заплатил мне за это.

– Да-а-а! Я всегда знал…

– Давай обойдёмся без всех этих высоких слов и выражений, – перебил Сосновского Рыжов, – ты таких денег в глаза не видел и не увидишь никогда, ну если только по телевизору. Так что лучше оставим эти разговоры и перейдём сразу к делу.

– А какие у нас с тобой могут быть дела?

– Ты, что же, так и не понял до сих пор? – удивился Василий. – Я хочу передать это тебе. Михаил Сергеевич очень интересовался, есть ли у меня знакомые достойные люди, кто мог бы помочь, и тут я вспомнил о тебе. Уверяю, это очень интересная информация. А для тебя так просто бесценная. Факты, которые здесь изложены, представляют существующий строй в крайне невыгодном положении. О таком подарке ты даже и мечтать не мог. Убеждён, ты сделаешь всё возможное, чтобы об этом узнало как можно больше людей.

– Это всё, конечно, прекрасно, но откуда я знаю, что это не фальшивка? – усомнился Сосновский.

– Обрати внимание, что каждый лист им собственноручно подписан, так что у тебя будет возможность разобраться. Это он сделал специально, чтобы не было подозрений в подлинности, ведь можно было бы вообще электронную версию принести. И вот ещё что, – продолжил Рыжов, – у тебя будут расходы, здесь деньги.

Василий протянул Виктору довольно пухлый конверт. Потом Василий Рыжов предупредил об осторожности и посоветовал найти надёжный тайник, чтобы не держать мемуары и деньги дома. Но Сосновский и сам прекрасно осознавал всю серьёзность ситуации. Забрав папку и конверт, он поспешил уйти.

Уже через час он был у Геннадия Блажиса. Блажис был специалистом в области графологии. Именно поэтому первым делом Виктор решил встретиться с ним. Ему не терпелось узнать, действительно ли в папке, которую ему передал Рыжов, находились подлинные мемуары М. С. Горбачёва.

Так же, как и Виктор, Геннадий был удивлён происходящим. Он даже пожурил Виктора за то, что тот был недостаточно бдителен с Рыжовым. Как-никак Рыжов был кадровым офицером КГБ. Однако гнев был скоро сменён на милость.

– Я об этом пока никому не говорил, – сказал Сосновский.

– Хорошо, и не говори пока, мне нужно время, чтобы внимательно всё проверить, чтобы не было ошибки.

– Я постараюсь достать копию собственноручной подписи Горбачёва, правда я пока не знаю где. Боюсь, на это может уйти много времени, – забеспокоился Сосновский.

– Подожди, подожди, кажется, я знаю…

После этих слов Блажис стал что-то выискивать на книжных полках. Спустя непродолжительное время он нашёл между книг какую-то брошюру, достал её и с довольным видом бросил на стол прямо перед Виктором Сосновским. Сосновский взял её и стал читать, что написано на обложке.

– Устав коммунистической партии? – удивился Виктор. – Зачем нам это?

– А ты открой обложку, – усмехнулся Геннадий.

Виктор открыл обложку и на развороте увидел, что этот экземпляр устава с автографом.

– Это что, автограф Горбачёва? – спросил Сосновский.

– Можешь даже не сомневаться, я сам его взял, – улыбнувшись, ответил Блажис.

– Откуда это у тебя?

– Сорока на хвосте принесла, – засмеялся Геннадий.

– Нет, серьёзно, – переспросил Виктор.

– В далёкие студенческие времена он приезжал к нам в институт. И довольно охотно общался со студентами. Появилась возможность взять его автограф. Ничего более подходящего под рукой не нашлось, и я попросил его расписаться на уставе КПСС.

– Ну, что ж, хоть для чего-то пригодился устав КПСС, – улыбнулся Виктор.

Сосновский обрадовался. Это была, бесспорно, большая удача. В противном случае поиск образца подписи Горбачёва, даже в копии, мог бы занять огромное время и потребовать огромных усилий. А тут оригинальная подпись, да к тому же со 100-процентной гарантией подлинности.

– Ладно, не буду тебе мешать, – сказал Виктор, – вечером жду тебя у себя, надеюсь, к тому времени будут уже какие-то результаты.

С этими словами Сосновский поспешил уйти.

Всё время до праздничного ужина в честь его дня рождения он только и думал о том, что ему принёс Рыжов. Ещё его очень впечатлило, когда Рыжов говорил про знакомых достойных людей. Было во всём этом что-то нелогичное и где-то даже противоестественное. Однако все эти сомнения развеялись бы в Сосновском, будь он абсолютно уверен в подлинности мемуаров. Поэтому ожидание вердикта Блажиса для него было особенно мучительным.