Евгений Филимонов: Иди сквозь огонь

Они торопились, но гнать с безумной скоростью? Нет, такого сумасшествия водитель себе позволить не мог.

Игорь поглядывал на супругу, сидящую на заднем сидении. Мария сидела там напряжённая, и не обращала внимания ни на пролетающие за окнами красоты природы, ни на поддерживающие реплики мужа. Она была целиком поглощена сынишкой, который находился рядом с ней в детском сидении.

Мощное массивное сооружение больше походило на кровать, но именно этого они и хотели, выбирая автокресло для Висса. Продавец тогда едва не охрип, расписывая достоинства различных моделей. И, в конце концов, они выбрали именно эту, как обеспечивающую максимальную безопасность и комфорт.

Сынишка возлежал в кресле, как король на выезде, и радостно улыбался беззубым ртом. Ему было интересно, ведь не каждый день удаётся отправиться в путешествие, покинув привычные стены. И сейчас он впитывал в себя каждую минуту поездки, вглядываясь в пролетающие снаружи картинки. Время от времени малыш начинал возиться, размахивая ручонками в тщетной попытке освободиться от пут, и заливисто смеялся, когда мать поправляла его, щекоча и гладя, как котёнка. Смех сына прогонял напряжение, которое поселилось на лице и в глазах матери.

Она сейчас походила на птицу, раскинувшую крылья над птенцом в ожидании удара. Мария вглядывалась в личико сына, ловя его смех и веселье, как ловит свет солнца одинокий цветок. И ловя их, она боялась, что это солнце внезапно затянет чёрная пелена тяжёлых туч.

Игорь стиснул зубы, и нога, сама собой, придавила педаль газа. Стрелка спидометра рванула по кругу, но он подавил невольный выплеск подсознания и мотор, недовольно урча, сбавил обороты. Оставалось совсем чуть-чуть, спешить не стоит, ведь дорога коварна. Он чувствовал напряжение, повисшее в салоне тяжелым мартеновским ковшом, обжигая и давя на плечи и ему и Марии.

Если бы сыну сейчас стало вновь плохо, то он не знал, что сделал бы тогда – втопил бы педаль до упора, или наоборот, уткнулся в обочину и ждал, скрипя зубами и сжимая бесстрастный руль до ломоты в суставах? Лучше уж не думать и не зазывать беду. И он старался не думать.

Поездка стала погоней за надеждой. Пусть и предстояло съездить всего на неполную сотню километров от города. Последнее средство, к которому они даже никогда и не думали прибегать, но все остальные были уже давно испробованы и ничего не дали.

Визиты в поликлинику, больницы… консультации со всеми, до кого только можно пробиться – за плату, или по дружескому блату – в ход пошло всё. Но ничего не помогало – все что-то спрашивали, изучали, назначали тьму анализов и выписывали потом точно такую же тьму лекарств. И ни один при этом не смог сказать, что же, собственно, приключилось такое с их малышом.

После изучения на вкладышах к выписанным лекарствам свойств и возможных побочных действий становилось понятно, что врачи стреляют из пушки по воробьям. Причём палили они по площадям, а не по конкретной цели. На возмущённые вопросы ответ у эскулапов был один: «Мы лечим… Как можем, да – но лечим. Что-то, да поможет. А вы надейтесь, мамаша…».

А Виссариончик всё чаще впадал в Это состояние.

Самым страшным для них оказалось то, что Это, казалось бы, не причиняет сыну никаких хлопот и боли. Ребёнок просто деревенел и становился похожим на куклу, хрупкую и неживую. Глаза его, обычно бездонные, внезапно становились пустыми и безжизненными, а потом глазные яблоки закатывались, являя миру голубовато-белую упругую плоть. Несколько минут, полчаса, час – когда как, всегда по разному. И каждый раз Виссариончик оживал и играл себе дальше, словно ничего и не случилось.

Игорь вспомнил, как впервые ощутил сынишку.

Мария тогда счастливо засмеялась и с загадочным видом протянула мужу руку. И прижала протянутую в ответ ладонь мужа к выпирающему животу. Игорь даже не понял сначала, что происходит, но его мягко толкнуло и он ощутил, как по руке и выше, прямо в него, прокатилась тёплая волна. И он замер, прислушиваясь к тому, что жило сейчас в его любимой жене, и одновременно – в нём. Необъяснимо и волшебно. А Мария счастливо улыбалась, внимая этому волшебству.

Беременность протекала тоже как по волшебству. Токсикоз так и остался для них страшной сказкой – рассказанной многими, но так и не сбывшейся. С каждым днём Мария лишь расцветала, обретая посконную красоту женщины, становящейся матерью. Ни располневший стан, ни припухлость лица – ничего не могло спрятать красоты.