Андрей Столяров - Обратная перспектива

Вот о чем я думаю, глядя на пейзаж за окном. И против воли в сознании у меня всплывают гигантские жилистые лопухи, багровый свет, заливающий улицы провинциального городка, мертвый Старковский – как его описала Юлия, знак жизни и смерти, пылающий на дверях заброшенной синагоги.

И это уже не примитивные конспирологические эффекты, не фантазии, в коих захлебывается мой воспаленный воображением мозг.

Это даже не эвентуальный концепт.

Это – реальность, в которой нам всем отныне придется существовать.

А другое событие, всколыхнувшее во мне темный огонь, заключается в том, что буквально через несколько дней после возвращения из Москвы я встречаю Ирэну. То есть не столько я встречаю ее, сколько она, будто пробудившийся рок, неумолимо настигает меня. Для Ирэны, впрочем, это вообще характерно. Она всегда обрушивается на человека как тропический шторм. Ее действия невозможно предугадать. Она сама толком не знает, что сделает через полчаса. Рефлективность ее близка к нулю, зато спонтанность эмоций не вмещается ни в какую психометрическую шкалу. В общем, это обычная петербургская оттепель – пакостный дождь, безнадежность, темный блеск луж, отражающих потустороннюю пустоту, я возвращаюсь домой из Публичной библиотеки и, когда спускаюсь в подземный переход под Садовой, вдруг трепетом захолонувшего сердца чувствую, что Ирэна идет рядом со мной. Непонятно, откуда она взялась. Только что не было, и вот – выделилась из кишения равнодушной толпы. Я даже спотыкаюсь на ровном месте, а Ирэна внятно, негромко, как будто бы не мне, говорит:

– Не оборачивайся, не разговаривай, поверни направо, теперь налево, остановись…

Мы оказываемся в нише за газетным киоском. Я – спиной к потоку людей, Ирэна – почти полностью загорожена мной. Я ее с трудом узнаю: коротко остриженная шатенка, с темными стрельчатыми бровями, с ореховой накипью губ, у нее новый плащ с пуговичными отворотами, вспененный красный шарф – совсем другой человек. Только женщина способна на такой радикальный метаморфоз. И если бы не ворохнувшийся трепет в сердце, действительно – прошел бы и не узнал. У меня начинает шуршать кровь в висках. Я прислушиваюсь к себе, но опасности вроде бы не ощущаю. Ирэна понимает, о чем я думаю, и, усмехнувшись, чуть щерится, показывая, что у нее сейчас – зубы, а не клыки.

– Не беспокойся, тебе ничего не грозит. Мне не нужна ни твоя душа, ни ты сам, – говорит она. – Вообще странное у вас представление о той стороне . Будто мы, точно оборотни, рыщем по миру, выискивая людей, погрязших в грехах. Глупости это все. Людей, погрязших в грехах, не надо разыскивать. Они – вокруг нас…

– Тогда зачем ты пришла?

– А ты мне не рад?

Я ничего не могу с собой сделать. Ирэна по-прежнему неудержимо притягивает меня. Я знаю, что это не любовь, а наркотический морок: в земных пределах не бывает такой любви. И все же обволакивает меня, как и раньше, волхвовской сладкий яд.

Ирэна поощрительно улыбается.

Власть есть власть, и она кружит головы всем – по обе стороны бытия.

Неважно – это власть силы или любви.

– Я только хотела тебя предостеречь, – говорит Ирэна. – Все-таки ты мне помог, я тебе в какой-то мере – должна… Вдруг у тебя возникнет желание «спасти мир». Знаешь – «взять в руки меч», «остановить всемирное зло». В общем – «кто, если не я»?

– Этого могут захотеть другие. Например, те, с кем ты сотрудничаешь сейчас.

Стреляю я наугад. Но, видимо, попадаю в цель, поскольку Ирэна чуть вздрагивает, а веки ее как бы стягиваются кольцами вокруг глаз.

– Не захотят, – говорит она.

– А если все-таки захотят?

– Что ж, тем хуже для них…

Лицо ее на мгновение застывает, а потом начинает плавиться, как воск на огне: проступают в нем острые скулы, дуги надбровий, стыки мелких костей.

Смотрит сквозь эфемерную человеческую оболочку огненноглазый суккуб.

– Не надо, – нервно говорю я.

Мне это неприятно.

Ирэна встряхивает головой и вновь становится строгой офисной дамой, ничем не выделяющейся в толпе.

– Хочешь что-нибудь мне сказать?

Я молчу.

Что можно сказать существу, вышедшему из мглы? Разве что – вбить в сердце кол.

Однако это не для меня.

– Ладно, – после паузы говорит Ирэна. – Ты – как хочешь. Мое дело – предупредить… Теперь – иди. Только не оборачивайся, не надо – это плохая примета… Что ты там улыбаешься? Приметы – это опыт веков…

Я машинально движусь к ступеням, ведущим наверх. Между двумя потоками людей из метро образуется пустота. Примерно на трети подъема я все-таки не выдерживаю и оборачиваюсь: Ирэна уже исчезла – стоит в закутке парень, прижимающий к уху сотовый телефон.